Неприятности – мое ремесло

Чандлер Рэймонд Торнтон

– Кажется, оклемался. Крепкий малый, – сказал грубый голос.

Лицо приблизилось, кончик сигары тлел вишнево-красным. Делагерру сотряс мучительный приступ

кашля. Половина головы словно взорвалась. Он чувствовал, как свежая кровь, щекоча кожу, стекает по щеке поверх засохшей корки.

– Будет ему урок, – снова промолвил грубый голос.

Другой голос, с ирландским акцентом, отозвался грязным ругательством. Жирная рожа осклабилась.

Теперь Делагерра окончательно пришел в себя. Он ясно видел комнату и четверых людей.

Отвратительная рожа принадлежала Большому Джону Мастерсу.

Уставившись в пол мутным взглядом, тощая блондинка свернулась в углу дивана, руки вдоль тела, ладони в подушках.

Дейв Ааге подпирал костлявым телом стену у занавешенного окна, на его узком лице застыла усталая гримаса.

Комиссар Дрю сидел в другом конце дивана, прямо под

старым абажуром. Свет серебрил его шевелюру, в глазах застыло напряжение.

В руке Мастерса блестел ствол. Делагерра моргнул и попытался встать. Чья-то рука толкнула его в грудь. Снова накатила тошнота.

– Сиди, легавый, не рыпайся! – рявкнул грубый голос. – Ты свое дело сделал, теперь наша очередь.

– Мне бы стакан воды. – Делагерра с трудом облизал губы.

Дейв Ааге отлепился от стены и прошел под аркой. Вернулся он со стаканом, который поднес к губам Делагерры. Тот глотнул.

– Неплохо держался, легавый, – сказал Мастерс. – Но ты не с теми связался. И намеков ты не понимаешь. Конец тебе, ясно?

Блондинка повернула голову, бросила на Делагерру мутный взгляд и снова отвела глаза. Ааге вернулся к стене. Проворные пальцы Дрю нервно поглаживали щеку, словно от вида окровавленного лица Делагерры у него саднило кожу.

Конец ознакомительного фрагмента.