Неприятности по обмену
Шрифт:
Вот и сейчас пришлось оставить дверь крохотной ванной комнаты открытой. Но это не спасало положение. Поди в полутьме разберись, как заставить литься воду, и чем чистить зубы.
— Электричество тебе не нужно? — сердито поинтересовалась бабушка, проходя мимо.
— А? — переспросила Мика, услышав новое слово.
— Что с тобой творится? Обиделась? — старушка подозрительно прищурилась. — Из-за лагеря и работы? Ничего, пора учиться быть взрослой и самой заботиться о себе и отце. Ты не принцесса. Богатые родственники из заморского замка не объявятся.
Бабушка
— Да, Таня и Тёма поедут в лагерь, — продолжила старушка, скрывшись из виду. — И одежда у них лучше. Но у друзей твоих папа с мамой живы-здоровы. Есть кому зарабатывать. Не то, что у нас.
Снаружи раздался щелчок, и в ванной вспыхнул свет. Мика закатила глаза. С этими «технологиями» разбираться и разбираться.
— Не стой, как пень, — посоветовала бабушка, возвращаясь на кухню. — Чисти зубы.
Легко сказать! Мика осмотрелась, ища рычаг, контролирующий воду. Скорее всего, она должна течь из изогнутой трубы над ванной. На трубе располагались два колёсика: синий и красный. Красный — цвет опасности. Значит, синий? Выводы оказались верными, однако вода потекла чересчур прохладная. Умываться неприятно. Не то, что в рот набирать!
При зажженном свете дела пошли быстрее. Нужный тюбик нашёлся на полочке над раковиной. Надписи странные — на непонятном языке. Но выручила картинка со сверкающими зубами. Мика открутила крышечку и понюхала содержимое. Пахло мятой и ещё чем-то сладким. Оставался вопрос: где взять щётку. Пользоваться чужими опасно для здоровья. Да и их вид не внушал доверия. Дома щетинки крепились к деревянной поверхности, а делались из волос русалок — прочных и мягких. Местные щётки выглядели неестественными. Что за материал — не поймёшь.
– Вика, поторопись!
Девочка вздохнула и выдавила трехцветную полоску из тюбика на палец. Нужно же выходить из непростого положения.
Вернувшись на кухню, Мика обнаружила, что из столовых приборов в распоряжении одна ложка. Блины пришлось есть руками. Но девочка не расстроилась. Даже размазню проглотила безропотно. Дома швырнула бы тарелку об пол, если б кто-то осмелился предложить подобный завтрак.
В конце трапезы ждала новая напасть.
— Где хлеб? — удивленно спросила бабушка, открыв шкаф. — Целая буханка лежала. Коля? Ты всё съел?
Мика вздрогнула. Николас чуть не подавился кашей.
— Ник не ел. Не ел! — запротестовал он.
Но старушка не поверила. Глянула сурово.
— Не ел! — повторил Николас громче. Вскочил из-за стола и выбежал прочь.
Бабушка Анфиса покачала головой.
— Иногда с твоим отцом невозможно разговаривать. Ох, дуралей, дуралей.
Мика молчала, отложив недоеденный блин. Не хватило смелости признаться. Остатки хлеба лежали в спальне. В шкафу — за стопкой Викиных писем.
Бабушка не заметила отстраненности внучки.
— Пойдём, — проговорила она, приглаживая волосы. — Провожу тебя до торгового центра.
Мика чуть не выронила чашку из задрожавших рук. Юркнуть бы под кровать и сидеть там тихонечко, как мышь. Спрятаться от всех бед и новых открытий. Но пришлось обуть неудобные туфли без задников, и шагнуть
Вниз и вверх убегали пыльные ступени, рядом обнаружилось еще три двери с номерами. Мика не удивилась. Значит, в доме живут другие люди. Девочка читала о таком. Жители Простории часто объединялись: несколько семей выкупали одно здание и селились вместе. У всех был разный вход, как у Вики с отцом и бабушкой.
Старушка надавила на круглую штучку в стене и проворчала.
— Опять лифт не работает. Ладно, спустимся по лестнице.
Мика поставила в уме галочку спросить у близняшки значение слова «лифт». Ох, еще чуть-чуть, и придется словарь заводить.
Вид снаружи потряс до глубины души. Одежда — настоящее бесстыдство. Женщины вырядились в мужские вещи или короткие юбки, мужчины — в обрезанные штаны. Щеки Мики запылали от смущения при взгляде на девушку года на три старше. Юбки будто и не было! Одни ноги! Волосы местные дамы предпочитали не укладывать в прически. Носили распущенными, а то и вовсе стриглись короче, чем мужчины в Моревии! Не мода, а кошмар!
В одежде сестры Мика чувствовала себя отвратительно. Джинсы сковывали каждое движение. Ноги сделались чужими. Но худшим из зол были железные кареты. Увидев гудящие «чудища», едущие без лошадей, Мика едва не кинулась наутёк. Но вовремя сообразила, что окружающие их не боятся. Если она запаникует, бабушка Анфиса точно заподозрит неладное. Придётся возвращаться в Моревию, а там ждёт встреча с контролёром и мерзким королём Эдуардом Четвёртым.
Но даже ненависть к правителю трех стран и будущей работе, не затмевала ужас. Мика шла рядом со старушкой, вжав голову в плечи. Железяки резво катили близко-близко. Следили стеклянными глазами и ухмылялись. А, может, и облизывались, предвкушая вкусный свежий обед.
Не права Виктория. Это колдовство! Злое! А не техно… как их там? Другое дело — кареты, запряженные крылатыми лошадьми. Мика обожала парить верхом на летунах над морем. Если же требовалось отправиться в гости, леди Деметра колдовством прокладывала дорогу, сотканную из звезд. Кареты летать не умели, а лошади не могли удержать их в воздухе.
— Пришли, — объявила бабушка Анфиса.
Мика думала, торговый центр — это лавка, и с удивлением обнаружила замок в четыре этажа со стеклянными дверьми, которые послушно раздвигались, когда кто-то хотел войти. Чистое колдовство! Бабушка прошла по коридору с прозрачными стенами и остановилась возле чудной лестницы с передвигающимися ступеньками.
— Жди здесь. Я найду Полину.
Мика покорно кивнула и принялась глазеть на необычную одежду, развешанную за стеклом, на выставленные в ряд туфли — роскошнее Викиных башмаков без задников, норовивших слететь с ног при каждом шаге. Случись что, далеко в таких не убежишь. Вокруг сновали люди, кое-кто вез корзины на колесах со свертками. Некоторые жители Обыкновении сажали туда маленьких детей.
— Купи шоколадку! Купи шоколадку! — требовал у матери малыш в полосатой рубашке, болтая ногами. — КУПИ!