Неприятности в ассортименте
Шрифт:
Кое-кому пора принимать стимуляторы мозгового кровообращения.
Если память такая дырявая.
– Ладно, Юля, уговорили. Я согласен. На ваших условиях. Можете прямо сейчас зайти в отдел рекламы.
Пекарчук обернулся к одному из подчиненных и коротко бросил:
– Распорядись!
…Я спустилась на улицу в надежде быстро выкурить сигарету, но обнаружила в сумке лишь пустую пачку! Пришлось удовлетвориться глотком свежего воздуха. Гроза кончилась, оставив после себя приятный холодок, лужи на асфальте
Наверное, от удовольствия.
– Какая же ты ловкая, – сказала она с уважением и завистью. – Потрясающе. У меня нет слов. Значит, снова работаем вместе? Надеюсь, ты ничего такого не наговорила обо мне Михаилу Валентиновичу?
– Ты серьезно веришь, что он помнит твое имя?
– Да вряд ли, – признала факт Алина. – Зато ты ему очень понравилась. Его зам мне сказал. И как тебе удалось уломать шефа? Не понимаю…
Да, я провернула блестящую операцию и заслужила награду.
Три сигареты подряд.
Не меньше!
Я удобно устроилась в летнем кафе, заказала апельсиновый сок и задымила. Мимо по мокрому тротуару спешили люди. А мне незачем было торопиться. Сегодня в четыре утра я отправила боссу статью о «Лидере» и тем самым завершила мои мытарства, связанные со специальным выпуском «Удачных покупок». В девять я скинула на визирование Кунгурову статью о риелторской компании «Супер-Сити». А в одиннадцать утра уже заключила судьбоносный контракт с фирмой Пекарчука.
Какая резвая девочка.
Главный редактор будет в восторге.
Но, несмотря на очевидные профессиональные успехи, я не испытывала ликования.
Француженка все так же оставалась для меня проблемой, а поведение Никиты – загадкой. Из двухдневной поездки с Генри мой любимый вернулся нервным и издерганным. Что-то изменилось в наших отношениях, я ничего не понимала и молча страдала. Вызвать Никиту на откровенный разговор (по совету Нонны) не хватало смелости, да и возникали сомнения в целесообразности подобного шага.
Разве я хочу ясности?
Спасибо, не надо.
Лучше пребывать в полном неведении, чем услышать:
«1. Да, я сплю с Генриэтт.
2. Она меня просто околдовала.
3. Я сам не свой и не представляю, что делать дальше.
4. Прости, малыш, я ужасно виноват перед тобой».
Нет, это слишком.
– Юля, здравствуйте, – услышала я и обернулась.
Фантастика! Напротив стояла Тамара Мельник – моя коллега по несчастью.
– Ну, как дела?
– На прошлой неделе познакомилась с Генри, – мрачно объявила я.
Мы многозначительно посмотрели друг на друга, как заговорщики.
– И что, впечатляет? – усмехнулась Тамара. Она с сомнением осмотрела пластмассовое кресло, смахнула с него пылинку и осторожно присела. Хотела опереться
– О да, – кивнула я. – Генри – это что-то с чем-то. Тамара, а вы не знаете, когда она уберется обратно во Францию?
– Когда руководители концерна «Шато» посчитают ее миссию выполненной.
– А нельзя ли ускорить процесс? Пусть ваш муж внушит партнерам мысль, что, заслав к нам Генриэтт, они уже достаточно поквитались с русскими за Наполеона. И девушка может ехать домой с чистой совестью.
– Ах, Юля! Мой муж утверждает, ее помощь неоценима.
– Да она даже языка не знает! – возмутилась я. – Какой от нее прок!
– О да. Эта курица вряд ли разбирается в технологиях быстрой заморозки. Путешествуя по областным филиалам «Фросткома», она скорее выполняет роль экскурсантки. Однако каждую неделю отсылает во Францию бодрые отчеты. И это радует владельцев «Шато»: они полагают, что жестко контролируют своих российских партнеров.
– Французы тешат самолюбие, а мы, бедные русские девушки, страдаем! – с горечью воскликнула я. – Если дела обстоят именно так, то Генри не отзовут домой никогда. А я не хочу видеть ее рядом с моим Никитой!
– А я – с моим!
Я проводила Тамару взглядом – она села в «Ауди-ТТ» и умчалась прочь, ловко маневрируя в потоке автомобилей. Атрибуты успешности и богатства, предмет вожделения миллионов людей, не делали ее более счастливой, чем я. Она передвигалась на крутом автомобиле, я преимущественно на маршрутках. Ее маникюр стоил больше, чем весь мой наряд. Но у нас была одна и та же зубная боль – Генри.
Я вытащила из пачки новую сигарету, прикурила. Самозабвенно затянулась и подняла глаза.
Упс.
О нет…
В трех метрах от меня стоял Никита. Выражение его лица почему-то мне не понравилось. Шестое чувство подсказывало: сейчас меня будут бить.
Вероятно, ногами.
Моя тщательно скрываемая тайна была раскрыта. Преступление, совершаемое ежедневно на протяжении многих месяцев, разоблачено. Мое безволие и слабохарактерность стали достоянием гласности. О да, я так и не бросила курить. Вместо того чтобы бороться с вредной привычкой, я изощрялась в конспирации. Как талантливо и искусно прятала сигареты! Сколько энергии вложила в разработку приемов, избавляющих квартиру от запаха дыма! Двигалась, можно сказать, прямым курсом к Нобелевской премии…
А надо было просто отказаться от курения.
Никита верил – я сумела это сделать.
О боже, что теперь будет?!!
– Так ты обманывала меня все это время?
– Милый, я…
– Постой, я не могу понять. Все это время ты водила меня за нос?
– Прости, прости, это только одна-единственная сигаретка, – жалко проныла я, съеживаясь под взглядом любимого. Торопливо раздавила окурок в пепельнице. Никита сморщился – то ли от боли, то ли от отвращения…