Неприятности в старшей школе
Шрифт:
– А если она объявится и соберет свое шмотье или еще что-нибудь, пока нас нет?! – кричит Ройс с обезумевшим взглядом. – Я никуда, мать вашу, не поеду!
Дьявол.
Я тру виски. Кэп прав, нам нужно сыграть хорошо, но, блин, мы же говорим о Рэйвен.
Когда мы привезли ее сюда, мы не ожидали, что она так впишется в этот дом. Черт, да мы даже не представляли, что захотим оставить ее здесь или откажемся принимать ее решение уйти.
Нам говорили, надо убедиться в том, что она подчиняется, как все остальные,
Она была другой, и я всегда знал это.
Она даже смотрела на нас не как все – не заискивающе, а прямо в глаза, задрав подбородок чуть ли не выше наших. Она хамила, когда мы требовали вести себя потише. Когда мы напирали на нее, она напирала в ответ, делая шаг навстречу, и надирала нам задницы, как никто прежде. Она проверяла нас на прочность даже чаще, чем мы ее, и при этом даже не старалась особо, а может, вовсе этого не осознавала.
От одной мысли об этом вены под кожей у меня на шее вздуваются, а внутри вспыхивает гнев.
И что самое хреновое, хоть Кэп сейчас на одном уровне с нами, потеряет он гораздо больше нас, так что он в самом фиговом положении.
Я знаю своего брата, позднее он сам себя загрызет уже за то, что вообще предложил нам прекратить ночные поиски.
И все же при всей внутренней борьбе, отражавшейся у него на лице, Кэптен кивает, глядя куда-то между нами. Он готов ехать, хотя и предпочел бы, чтобы мы его послушали.
– Если мы будем играть дерьмово, то продуем.
– Ага, – с усмешкой произносит Ройс, не позволяя себе испытать чувство вины, что позднее нахлынет на нас за проявленный сейчас эгоизм. – Мы продуем, рискуя проиграть сезон, престиж школы Грейвен вырастет, этот кусок дерьма, директор Перкинс, устроит нам неприятности, папа будет капать нам на мозги из своей бетонной клетки размером пять на девять, и на твои плечи будет взвален еще больший груз из-за Зоуи, чувак, но… – он резко закрывает рот, услышав щелчок.
Наши головы дергаются в сторону входной двери, которая медленно открывается. В дом входит Рэйвен.
Она оценивает эмоции на наших лицах, неторопливо захлопывает и запирает дверь, словно оттягивая время в ожидании того, что ей уготовано – а это чертов расстрел.
Я быстро переглядываюсь с нахмурившимися, как и я сам, братьями, а потом снова смотрю на нее.
Я сжимаю челюсти, заставляя себя дождаться, пока она повернется и взглянет на меня, но Ройс вскакивает раньше.
– Какого хрена, Рэйвен?! – он кидается вперед.
Кэптен хватает его за плечо в попытке успокоить, но тот сбрасывает его руку, ожидая, когда она посмотрит ему в глаза. Но она не поднимает взгляд, и он издает мрачный смешок, пинает кофейный столик, подбрасывая все стоявшее на нем в воздух, и в бешенстве уносится вверх по лестнице.
– Рэйвен, – я пытаюсь привлечь ее внимание, чтобы она встретилась со мной взглядом, но она только глубоко вздыхает и смотрит налево.
– Мне нужно было проветрить мозги, –
– Ты это сейчас серьезно? – рычу я, шагая к ней. – После всего того дерьма, что случилось за эти несколько дней, ты все еще собираешься играть в эту долбаную игру?
– Я не играю ни в какие игры.
– Тогда говори, мать твою! – кричу я, подходя еще ближе. – Ты не можешь просто сбегать вот так каждый раз, когда…
– Могу! И буду! – вопит она в ответ, пытаясь нацепить на себя привычную защитную маску, но ее голос внезапно надламывается, а взгляд быстро опускается в пол в совершенно не свойственной Рэйвен манере.
Каждый мускул моего тела напрягается, а к горлу вдруг подступает тошнота.
Что еще за на хрен…
Я бросаю взгляд на брата в надежде узнать, что он думает на этот счет, но в его глазах та же растерянность, что чувствую и я.
– Рэйвен… – снова начинаю я, на этот раз немного спокойнее, и ее грозовой взгляд наконец встречается с моим.
Мои легкие сжимаются, стоит мне присмотреться.
Ее макияж размазан, глаза красные и опухшие, во взгляде молчаливый крик, и как будто что-то – я не могу понять, что – вот-вот вырвется наружу.
Я прикусываю зубами щеку, чтобы смолчать, силясь собрать в себе последние капли чертового самообладания, хотя это последнее, чего мне хочется.
Я, блин, уже готов был осыпать ее потоком бесконечных ругательств, а теперь, глядя на нее, стоящую передо мной, избитую, всю в синяках, выжатую эмоционально из-за всего того, что крутилось в ее голове, и физически после нападения на подпольном ринге, я просто, мать ее, не мог этого сделать. Мои плечи опускаются.
– Мне нужно… принять душ и поспать, – сказав это, она, тем не менее, не пытается сразу уйти.
Она вообще не двигается, пока я не делаю шаг к ней. Она срывается с места и торопливо взбегает по лестнице.
Мы с Кэпом смотрим ей вслед, пока ее ноги не исчезают над последней ступенькой.
Он поворачивается ко мне и тихо произносит:
– Я знал, что она ушла раньше, но не уверен, что это связано с боем.
– Кэп, – на мои плечи будто наваливается такой чертов груз, что кажется, я вот-вот упаду, – скажи мне, это ведь не из-за того, что нас не было там и мы не могли ей помочь? Скажи, что, когда она смотрит на меня, она не видит во мне мужчину, который не способен ее защитить.
Кэптен кладет руку мне на плечо и заглядывает мне в глаза.
– Она ушла сама, чувак, она намеренно смылась от нас. Вопрос, который нам следует задать: она хотела побыть одна, – он поднимает брови, – или ей нужно было позаботиться о чем-то, во что она не хочет нас втягивать? И я не знаю ответа, старик. А то, что случилось с ней прошлой ночью… В этом дерьме твоей вины не было.
– А что, если была? – возражаю я. – Что, если ей досталось из-за того, кем мы ее сделали?