Непризнанные гении
Шрифт:
«Только очень наивный человек будет считать критерием невинности и невиновности субъективное самоощущение. И напротив: критерием виновности – самообвинения и покаяния. В реальности всё бывает как раз наоборот: подавляющее большинство распутных и греховных людей искренне не ощущают себя таковыми. Они блестяще оправдывают себя. Психика большинства (то есть вполне заурядных) людей строится из системы непрерывных самообманов, бессознательная цель которых – во что бы то ни стало сохранить высокую личностную самооценку, самоуважение, чувство своей социальной значительности, значимости и полноценности. Жизнь показывает, что «грешными», «распутными», «недостойными», глубоко
И. Ньютон добровольно лишил себя половой жизни и видел в поллюции тяжкий грех, Г. Мендель никогда не имел половых сношений, Оноре де Бальзак приходил в отчаяние от ночных поллюций, считая их потерей мозгового вещества. Можно говорить о полной сублимации секса творчеством у Канта, Бетховена, Киркегора, Ницше. Гениальность «приземляет» не столько быт, сколько секс. Здесь мы имеем все существующие варианты: гиперсексуальность (Гёте, Пушкин), гипосексуальность (Паскаль, Спиноза, Киркегор), гомосексуальность (Микеланджело, Чайковский, Жид, Кокто) и др. Но если гениальность стремится возвысить секс до уровня нового сознания (куртуазная поэзия, новый сладостный стиль, любовная лирика), то тирания снижает его до первобытно-племенного уровня (гарем, свальные «утехи» французских королей, сталинско-бериевский скотный двор).
Как и ясновидение, гениальность иногда пробуждается в результате сильного потрясения. Например, Константин Бальмонт, по собственному признанию, обрел ее после того, как, решив покончить с собой, выбросился из окна третьего этажа. Он остался жив, пролежал в постели год, но после этого у него случился «небывалый расцвет умственного возбуждения и жизнерадостности».
Эмиль Золя в 19 лет заболел и едва не умер от воспаления мозга: «Я часто думал, что эта болезнь оказала громадное влияние на характер и всю мою дальнейшую жизнь, и, может быть, изменила самый мозг, даже повела к развитию известных талантов».
Ныне все большее признание получает идея гениальности как высшего проявления феномена медиумизма или «ченнелинга» – «создания канала» с высшими силами бытия. Творческий процесс гения проходит в так называемых измененных состояниях сознания, когда человек получает мистический доступ к «иным мирам» – информационному потоку из них. Гений способен как сознательно становиться каналом для информации, контролируя глубину своего транса, но это может происходить и помимо воли гения-проводника. Можно привести огромное количество примеров вестничества: ангелы-хранители и проводники великих художников, «голоса бытия» М. Хайдеггера, бессознательное творчество и т. п. Свидетельствует А. Мальро:
«Художник – не источник вдохновения, а медиум, человек, обладающий способностью безошибочно чувствовать и находить то прекрасное, что уже существует в Божьем мире. К. Ясперс называл это драгоценное качество умением распознавать трансцендентные шифры бытия. Кистью по холсту или пером по бумаге водит не художник, а Бог. Гениальный композитор не создает великую симфонию, ибо она уже существует – он обнаруживает ее в бесчисленном сочетании звуков. То же относится к скульптору, отсекающему от глыбы лишнее, к поэту, который просто составляет слова, но составляет их правильно, единственно возможным образом, и, соединенные именно в такой, продиктованной свыше последовательности, они обретают не только прекрасную форму,
В 1907 году американец Ф. Л. Томпсон рассказал профессору Джеймсу Г. Хизлопу, возглавлявшему в то время Американское общество психиатров, что совершенно внезапно обрел неукротимую способность рисовать. Беспокоило его то, что он не выбирает сюжеты своих картин и не помнит процесс рисования, а кто-то делает это за него: во время работы с ним случаются частые обмороки, а приходя в сознание, он обнаруживает, что картина уже завершена. Ф. Л. Томпсону удалось установить, что он творит под воздействием известного пейзажиста Р. С. Гиффорда, с которым встречался лишь однажды. Больше всего его поразило то, что живописец скончался летом 1905 года, и именно с этого времени у него появилась аномальная тяга к творчеству. Психиатр засвидетельствовал отсутствие каких-либо психических отклонений у Томпсона, мастерство которого со временем совершенствовалось.
Уникальная способность Луиса Гаспаретто, Марии Гертруды Коэльо и других медиумов бессознательно (в состоянии глубокого транса) воспроизводить стиль и сюжеты великих художников задокументирована авторитетными комиссиями ученых. К этому можно прибавить многочисленные признания пророков и гениев о записи слышимых ими голосов. Наиболее яркие библейские примеры – Моисей, пророки Израиля, откровения Иоанна…
К Платону восходит идея гениальности как иррационального вдохновения, «озарения свыше», «божественного наития». Платон утверждал, что «бред совсем не есть болезнь, а, напротив, величайшее из благ, даруемых нам богами». Под влиянием священного бреда дельфийские и додонские прорицательницы предсказывали будущее гражданам Греции…
Подобную точку зрения разделяли столь разные люди, как Демокрит, Паскаль, Руссо, Гоген, Гейне… Она подкреплялась и анализом жизненных итогов многих великих людей, действительно не выдержавших испытания бременем гениальности и тронувшихся рассудком.
Аристотель отмечал, что знаменитые поэты, политики и художники часто были меланхоликами, помешанными или мизантропами, а Демокрит вообще не считал истинным поэтом человека, находящегося в здравом уме.
Согласно А. Шефтсбери, гений творит подобно могучей силе природы; в отличие от подражателя, его создания неповторимы и оригинальны.
И. Кант видел в гении великий дар природы, реализацию «прирожденных задатков души», через которые природа задает правила искусству. Поэтому гений способен создавать то, чему нельзя научиться, а само его творчество во многом носит сокровенный и бессознательный характер. В отличие от ученого, ни один великий художник не может сказать, как возникают и сочетаются в его сознании полные фантазии и вместе с тем глубокие идеи, потому что сам он этого не знает и, следовательно, не может научить этому другого.
Ф. Шеллинг, развивая мысли И. Канта, считая, что гениальность присутствует там, где идея целого предшествует идеям отдельных частей – как это имеет место при создании произведений искусства. Ф. Шеллинг определил призвание гения как снятие противоречия между конечным и бесконечным, частью и целым.
Ф. Шиллер уподоблял гениальность «наивности» – инстинктивному следованию безыскусственной природе или способности к непредвзятому постижению мира. Гений творит не по формальным принципам, а по наитию, по внушению самой природы, поэтому высшее искусство – безыскусно, и все гениальные произведения искусства рано или поздно становятся общедоступными.