Непрощенные
Шрифт:
Как рассвело, над лесом пролетела «Рама». Разведчик шел к юго-востоку, но не к линии фронта, а кружил над лесами и проселочными дорогами. Насолили они немцам!
Олег сказал, как отрезал:
– Если не мудаки желторотые, то и дальше так пойдут – мотоциклы в авангарде. Засады боятся. Пусть! Разведку пропустим, остальных из кустов раскатаем!
Пехота переглянулась.
– Может, не по нашу душу? Просто кто-то отстал и теперь нагоняет своих? – заметил кто-то.
– Тогда бы к линии фронта ехали, а не вдоль
Тот прикинул:
– Если не ошибутся направлением, то через час.
Следы гусениц на съезде в лес бойцы еще на рассвете замели, но в следующей деревне немцы узнают, что русский танк не проезжал, так что вернутся. И будут искать – осторожно, с опаской.
– Добро. Будем делать их здесь.
Пехота загудела:
– Как «делать»? Их же больше!
Сержант набычился:
– А станет меньше! Правильно сработаем – вовсе не останется. «Хвост» надо рубить – иначе не отвяжутся! Отставить сопли и готовиться к бою!
Окруженцы похватали оружие, но поглядывали искоса. Не верила пехота в авантюру танкистов.
– Уходить надо! – озвучил общее мнение Горовцов. – Не сладим.
Ильяс решил поддержать сержанта:
– Обсуждать будете, когда командирами станете! Пока ваше дело – исполнять приказы.
Пехота разбрелась. Солдаты стали чистить и проверять трофейное оружие.
– Может, действительно уйти? – тихо спросил Олега Ильяс.
Тот ухмыльнулся:
– Не волнуйся, Илья. Я сказал, что мы их сделаем, значит, сделаем. Насчет меня сомнения есть?
Ильяс пожал плечами. В навыках попутчика он не сомневался. Но как проявят себя в бою остальные? Да и сама необходимость боя казалась призрачной.
– Заводи мотор, Коля! Выдвигаемся.
Пехота отогнала прицеп с ранеными глубже в лес и уселась на броню. Два трофейных «МГ» значительно подняли огневую мощь отряда, но было заметно, что красноармейцы все еще нервничают.
Танк выскочил на дорогу, газанул, оставляя заметные следы гусениц, и рванул вперед, пугая птиц выхлопами. Вылетев на опушку, «БТ» ускорился и на полном ходу прошел несколько сотен метров в сторону ближайшей деревушки.
– Сколько у немцев отрыв от мотоциклов при движении? – спросил Олег.
– Метров триста-пятьсот.
– Коля, давай к самой деревне, там по садам уходим вправо и метров через двести идем обратно.
«Бэтэшка» резво долетела до околицы, продавила забор крайней хаты, проехала садом и вывернула на колхозное поле. Высокая рожь хлестала по броне. Танк оставлял на поле заметный след, но поваленная рожь оставалась незаметной с дороги.
– Быстрее! – подгонял мехвода сержант.
Они пронеслись обратно к лесу, врезались в заросли и двинулись вдоль дороги. Получилась петля в пару километров длиной. Танк остановился за опушкой – там, где дорога выходила из леса. Сержант показался
– Горовцов, оборудуй две пулеметные точки так, чтоб простреливать поле и дорогу. Бить по грузовику с пехотой, но только после того, как я подожгу первый танк. И глядите мне! Раньше огонь не открывать! Башку откручу!
Пехота скатилась с брони и, пошатываясь после скачки по буеракам, потопала к опушке.
– Коля, прокатись вперед и стань за кустами.
«БТ» подъехал чуть вперед и замер.
– Рубим ветки, маскируемся!
Оставалось ждать.
Немцы появились скоро. Видимо, расслышали звук мотора.
Первыми на бешеной скорости вылетели мотоциклы. Спешили догнать «улепетывающий» русский танк. Не успели они подкатить к деревне, как из леса показались «тридцатьвосьмерки» и грузовик с пехотой.
Немцы катили уверенно. Командиры экипажей торчали в люках, стволы не рыскали по сторонам, а пехота и вовсе пела что-то веселое.
– Ждем! – поднял руку торчавший в люке сержант.
Мотоциклы, доехав до околицы, остановились, высматривая что-то.
– Надо было деревню насквозь проехать и тогда возвращаться, – процедил сквозь зубы Волков.
Танки стали тормозить, грузовик – следом. Он был в двухстах метрах от опушки, дальний танк – на все триста.
– С Богом! – сказал сержант, ныряя в люк.
Пушка ухнула, посылая снаряд под башню ближайшему немцу. Попали! Танк дернулся, но не остановился. Грузовик резко затормозил. Опушка взревела пулеметными очередями. Свинец из двух стволов вспорол брезент грузовика.
Второй выстрел! Снова попадание. На этот раз снаряд вошел под корму. «Тридцатьвосьмерка» дернулась и остановилась, корма ее задымила.
– Один – в минус! – проорал сержант, вращая маховик.
Головной танк немцев оценил ситуацию и теперь полз в рожь, поворачивая башню в сторону противника.
– Как в спину толкну, Коля, давай вперед, дуй за грузовик – и к подбитому танку. Понял?!
Мехвод кивнул. Машина еле заметно подрагивала, как нетерпеливый конь перед стартом в скачках.
Выстрел! И тут же ответный немца.
Снаряд «сорокапятки» ударил немцу под катки, сбил правую гусеницу, заставив «тридцатьвосьмерку» крутиться на месте. Фашист не попал – помешали кусты.
Сержант всадил снаряд в казенник, припал к окуляру.
– Н-на!
Еще попадание! Немецкий танк заметно вздрогнул. Но башня продолжала вращаться, дым не пошел.
Волков толкнул ногой мехвода.
– Давай, Коля!
«Бэтэшка» прыгнула вперед, вылетев из леса со скоростью рысака. Ильяс строчил из пулемета, стараясь накрыть разбегающихся немцев – тех, кому повезло выскочить из кузова. Таковых было мало. Пулеметы Горовцова сделали из брезента грузовика макраме, а из большинства его пассажиров – гору фаршированного свинцом мяса.