Непрощенный
Шрифт:
которые он купил для них двоих.
“Я кое о чем хотел спросить тебя,” сказал он.
“Ты слышал о Мести?”, - предположила она. “И ты пришел, чтобы спросить, не
могли бы мы взять тебя в группу?”
Кэм не мог позволить ей просто отшить его прямо сейчас. Он тянул время.
"Прежде всего, я хочу сказать, что я очень рад, что ты согласилась играть на выпускном
балу в Битве групп"
"Можем мы договориться не называть его выпускным балом?", сморщила нос
Лилит.
“Ты
может спровоцировать бунт в Трамбалле. Все эти студенты, они очень рады. «Только
десять дней, чтобы наступила лучшая ночь в нашей жизни», и все это дерьмо.”
“Они выкинут тебя из номинантов выпускного бала, если они поймают тебя с
такими высказываниями”, сказала Лилит.
Кэм слегка улыбнулся. Так она слышала, когда его имя было объявлено. “Это все,
что мне нужно сделать, чтобы меня выгнали?” - сказал он. “Подожди, я думал, мы не
называем его выпускным балом.”
Лилит на мгновение задумался. “Просто для ясности, я буду там потому, что я
хочу играть музыку и услышать Четырех всадников, а не потому что я хочу надеть корсаж
своей мечты аля клюквенное атласное макси платье.”
“Я надеюсь,” пошутил Кэм. “Клюква – это хит прошлого сезона”.
Он заметил на мгновение, как Лилит собиралась улыбнуться, но потом ее глаза
стали опять холодными. “Если ты пришел говорить не о группе, тогда зачем ты здесь?”
Спроси ее. Чего же ты ждешь? Он чувствовал билеты в кармане, но по какой-то
причине Кэм был заморожен. Энергетика не была правильной. Она сказала бы "нет". Он
должен подождать.
После неловкого минутного молчания, Лилит оттолкнула его и пошла через
лужайку к потрепанному минивэну. Она наклонилась внутрь через открытые двери,
потянул на себя рычаг опуская металлическую платформу а дорогу.
Мать Лилит появилась на крыльце. Она носила розовую помаду и ослепительную
улыбку, которая скрывала усталость в ее глазах. Ее красота увядала, но Кэм мог бы
сказать, она была сногсшибательна, как и Лилит.
“Я могу помочь вам?” спросила она Кэм.
Кэм открыл рот, чтобы ответить, но Лилит его опередила. “Он просто из школы.
Он привез кое-какие задания”.
Ее мать сказала, “Школа должна будет подождать. Лилит, я нуждаюсь в твоей
помощи с Брюсом прямо сейчас”. Она скрылась за дверью и вновь появлялась мгновение
спустя толкая перед собой инвалидное кресло, в инвалидном кресле был Брюс. Он дрожал
и выглядел хилым. Он кашлял в тряпку, его глаза слезились.
“Привет, Кэм,” прохрипел Брюс.
“Я не знал, что твой брат болен”.
Лилит
волосам. “Делай что хочешь, Кэм?”
“Я…” начал говорить Кэм.
"Неважно по каким то причинам ты пришел сюда, "сказала Лилит," Я даже могу
предположить, что ни одна из них не имеет значения ".
Кэму пришлось согласиться. А что ему оставалось делать? Открыть свои крылья и
сказать ей правду, что он был падшим ангелом, который однажды разбил ей сердце так
глубоко, что она никогда не оправится? Что дьявол назначил ей тысячелетия
последовательного Ада? Что ее ярость по отношению к Кэму гнездился гораздо глубже,
чем гнев по поводу украденных текстов песен? Что он потеряет все, если он не сможет
снова завоевать ее сердце?
“Лилит, пора идти,” сказала ее мать, потянула за рычаг и пошла к водительскому
сидению. Когда коляска поднялась в задней части фургона, Брюс посмотрел на Кэма,
подмигнув ему, как бы говоря, не надо воспринимать все так серьезно.
“Пока, Кэм,” сказала Лилит, закрыла задние двери минивэи за братом и пошла в
сторону пассажирского сидения.
“Куда Вы едете?” спросил Кэм.
“Отделение неотложной помощи”, крикнула Лилит из окна.
“Позвольте мне поехать с вами. Я могу помочь …”
Но Лилит и ее семье уже тронулись по дорожке. Он подождал, пока фургон
повернул за угол прежде, чем снова раскрыл свои крылья.
Солнце уже садилось к тому времени, как Кэм нашел их в ОНП.
Лилит и ее мама спали в коридоре, прислонившись друг к другу на запятнанных
оранжевых стульях. Он посмотрел на Лилит на мгновение поражаясь ее красоте и
умиротворенности.
Он подождал, пока охранник покинул свой пост, потом пробрался в комнату для
больных. Кэм заглянул за несколько занавесов, прежде чем он обнаружил мальчика,
сидящего на раскладушке в белой рубашке. Трубки кислорода были заведены через нос,
капельница подключена к его руке. «Брюс» было написан синим маркером на доске у
изголовья.
“Я знал, что ты придешь”, - сказал он, не отворачиваясь от окна.
“Откуда ты знал?
“Потому что ты любишь мою сестру”, - сказал он.
Кэм потянулся к руке Брюса, понимая, что он делал это не столько ради себя, как
для мальчика. Его удручало, что он не часто видел дружелюбные лица, поскольку он
вошел в ад Лилит. Он сжал руку мальчика с благодарностью.
“Я люблю ее”, - сказал он мягким голосом. “Я люблю ее больше, чем что угодно в
этом мире и за его пределами”.