Непростая работа - горшки обжигать 5
Шрифт:
– Костя, — донеслось до него ласковое слово, источник его оказался за неясной преградой зрения. То были первые слова, что услышал названный постепенно возвращающимся слухом. А пришедшее после осязание довершило уже сложившийся в черепушке пазл. — Как хорошо, что ты вернулся, — колыхнулись опознанные предметы, и взору Смерти предстало лицо Вивеи.
Не очень детализированное, но вполне себе узнаваемое. К тому же сомнительна была ситуация, когда при её наличии она позволила бы хоть кому-нибудь оказать ему помощь вперёд себя, а уж проявить заботу тем паче. Жизнь меж тем, не мудрствуя лукаво, но с большой
«Яйцо» же тем временем хранило гробовое молчание — голос-то ещё не вернулся, и моторика барахлила, так что язык жестов тоже, увы, отпал. Мимикой же Смерть не блистал никогда, по вполне себе понятным причинам. Однако он нисколько факту своей беспомощности (хоть и временной, но всё же) опечален не был, так как свободная минутка сейчас была как нельзя кстати.
Редко Константин пользовался своим правом на принудительное вселение и полное воплощение в аватаре. Тому была масса причин, и самая первая из них — ему претила столь бесцеремонная, а что ещё более важно, насильственная процедура. Недаром славится он среди своих собратьев как самый попустительский и демократичный (в хорошем смысле) индивид, из-за того что уважает чужой выбор и не спешит его оспаривать.
Выросло это, конечно, из простого осознания оным одного очень интересного факта — Костя понимал свою роль, славу и последствия любого действия, им свершённого. К тому же всем не навяжешь собственных убеждений и общество, а уж смерть тем более. Правда, в некоторых моментах (зачастую это было связано с безопасностью как самого Плана, так и индивидов, его населяющих) он отступался от сего принципа и брал ситуацию в свои руки, как то и произошло недавно.
Второй мотив — это высокая степень риска. Тут тебе и тушка остаётся без чуткого руководства, и приёмник поломать можно, но в то же время данная методика очень сильно расширяла возможности аватара. Естественно, наибольший прирост был при добровольном согласии на оную, но даже в ином случае выгоды были, мягко говоря, недурны.
Способ-то прост в механике своей: распараллеливаешь сознание, выделив долю малую его вычислительных мощностей, и отправляешь ту крупицу мощи к адресату ради участия в его вопросах. Это привычная для всех существ метода, где и риски невелики, и откат несущественен, и вмешательство в разборки мальков мало. Классическая схема. Другое дело — полное воплощение, а сейчас именно оно и понадобилось, так как кусочка Извечного не хватало для решения проблемы. Всё же противники были куда мощнее, нежели обычные Боги, пусть и Высшие.
Посему и не сразу он проявил активность после возвращения — надо перетерпеть шок аватаризма. К тому же просто приятно было полежать на заботливо подставленные колени Жизни. Но о последнем он никому не скажет, так как это не требует объяснений.
В-третьих: репутация — дело серьёзное, и, спустив один раз, в другой могут и обнаглеть. Сейчас же было куда как хуже, чем простая разборка между Планами. Коалиция супротив нежити в общем и Смерти в частности! Это вам не в чайхане пиалами меряться! Тут вам не там! Понимаешь. Вопрос государственной безопасности!
Однако рано или поздно окно возможностей для вынужденного лясоточения кончается, и приходится вновь
Слитный вздох грусти обоих Извечных (у каждого печаль своя была) окончил негу их совместного времяпрепровождения. Не смотри, что вокруг них стояло на сурьёзном бдении тройное оцепление из гвардейцев нежити, а возле Ви денно и нощно, не смыкая глаз, на расстоянии пары метров зорко охраняли её доверенные ближники и парочка неотступно следовавших за ней фрейлин.
Правда, караул тот был хоть и плотен, да исполнителен, а всё же малость халатен (но не по причине безалаберности, а в силу менталитета и нравов), ибо меж рядами оцепления затесались зеваки. Однако то привычное явление, так как проходили сквозь первый ряд в пространство между линиями охранников личности проверенные, в том числе и с помощью караульных, которые использовали специальный прибор для вычисления диверсантов, что выявляет любую крамолу и дурное намерение. И в своеобразном отстойнике зеваки да просители вынуждены ждать следующего этапа проверки и вызова пред светлые очи Самого.
Зачем, спросите вы, надо пропускать народ поближе к драгоценному телу Извечного? Ответ прост: такова была директива Смерти. И охрана слова поперёк ему не скажет. Хотя в иных случаях яро отстаивала здравые меры предосторожностей, но не в этот раз, особенно когда приказ направлен на сближение верха и низа, что не умаляет прямых обязанностей гвардии. Оттого они и не забросили бдение и волком смотрели в лица сих личностей, чтобы чуть что, так сразу среагировать.
Идея была в том, чтобы в столь редкие моменты Его выхода в свет не терять связей с гражданами. Из-за чего последние могли бы лично переговорить с Костей. Хорошее решение? В теории... Вполне. На практике же всё оказалось несколько иначе.
Самыми яркими сторонниками этого нововведения стали, кто бы вы думали? Правильно, Главы всех мастей. Ну разве что кроме обладателей права прямого обращения к Константину, чем они, в свою очередь, пользовались крайне редко, лишь в самых непростых ситуациях. Иные же персонажи оправдывали своё поведение так: это ж можно вне официальной аудиенции (о длительности которой уже давно слагаются анекдоты да прибаутки) решить насущные вопросы. Из-за чего оные начали активно наводить мосты со всем возможным штатом его резиденции и по совместительству рабочего пространства. Ну чтоб, значится, знать, когда Смерть решит моцион свершить, а они тут как тут. Красиво, не правда ли? Только на каждую хитрую гайку найдётся свой болт с левой резьбой. Гвардия уже наловчилась справляться с «хитрецами».
Так произошло и в этот раз - всех ушлых личностей стали досматривать с особым тщанием, пока специально назначенный персонаж (а таковой каждый выход назначался из числа отличников службы) не донесёт Смерти о просителе, и под малейшими предлогами или косяками разворачивать, коли не поступит команда об обратном.
Сам народ, конечно, воспринял эту новинку тепло, но с большим интересом просто глазел на Костю, нежели вступал в диалог, посему тот по прошествии времени ожидания добровольцев сам начинал подзывать аудиторию да вступать с ней в беседы.