Непростая работа - горшки обжигать 5
Шрифт:
– Я бы даже сказал, до праха, — ухватился за мелко колыхающееся от едва сдерживаемого смеха пузо, пошутил ещё один Высший Бог. В этом персонаже уже была какая-никакая изюминка — «Жор» был его аспект.
Громогласный хохот («разговор» шёл не ртом, а энергией, так что физика ещё работает) сотряс окружающее пространство, вызвав парочку столкновений небесных тел и их разрушение. И мало им того было, так ещё и активное жестикулирование привнесло новые катаклизмы на телах ещё не сформированных планет.
Нет, подобную наглость спускать не буду. Ладно, попытка покушения — это привычная уже практика, с ней давно свыклись
– Измельчали, однако, — сцедил по каплям слова, встретившись взглядом с новоявленным товарищем, из-за чего по телу Владыки промаршировали толпы мелких мурашек. Помнит ещё, кто говорил то же самое недавно. — Таких, — ткнул пальцем в сторону несогласных барагозеров, — только могила исправит.
Фраза специально была сказана достаточно громко, чтобы её услышали объекты разговора, и при этом на грани максимально допустимого по этикету уровня, чтобы, значится, не прослыть невежей, грубияном и хамом.
– И кто нас туда сопроводит, м? — поинтересовался с надменным видом и мерзкой ухмылкой один из суетологов-интриганов. — Неужто ты?
– А пупок не надорвёт? — с интересом заправского энтомолога взглянул на меня Демиург, интересуясь у товарищей.
– Ох и юморист этот новый божок смерти, — промокнул уголки глаз платком Старший Бог из тёмной братии. — Непонятно кто, то ли Бог, то ли смертный, а вздумал указывать уважаемым личностям.
Сей факт пришёлся не по душе многим, даже, казалось бы, нейтрально настроенным персонам, из-за чего они начали на все лады хаять да поносить дерзкого новичка. Одни сдержанно и нарочито корректно, другие же не ограничивали себя в выражениях да эпитетах.
– Непорядок.
– Да как так можно!
– Резка уж больно молодая поросль. Нехорошо.
– Предлагаю наказать выскочку.
– Да!
– Поддерживаю!
– А не боитесь? — прозвучал робкий голос разума, разом застопоривший ненадолго эмоциональное словоблудие. То был Старший Бог Безумия.
Как ни странно, а наиболее влиятельные из представленных персонажей, такие как Предвечные, Система, Мироздание и Вселенная, с интересом взирали на разворачивающиеся события, не спеша при этом выступать на чьей бы то ни было стороне. Оттого в силу зашоренности взгляда и странного восприятия мирового уклада (иными словами, поверили в собственное заблуждение) всё сильнее и сильнее наглели главные подстрекатели и зачинщики той неприятной во всех смыслах и для каждого её участника ситуации. Ну, из тех, кто не попал сразу под горячую руку карающей Вселенной. Однако та всё равно наблюдала за ними и записывала косяки, чтоб потом спросить за них в самый неподходящий (для штрафников) момент.
– Кого? — заносчиво и в равной степени брезгливо отозвался Демиург. — Всклоченного? — пренебрежительно обозвал он Смерть. — Забейте на него. Сами же видели, что он нам ничего не может сделать.
– А мы очень даже, — с лукавым довольством растянулся в улыбке Высший Бог Злобы и Несчастий. — Остальные коллеги разделяют наши воззрения, — объяснил тот простой расклад честному Богу.
–
А пока хулиганы лихие бравировали промеж себя да думали, как бы сподручнее изничтожить молодого Бога Смерти и, как следствие (в их розовых мечтах), избежать виры, их «жертва» вела примерно схожий диалог, но с гораздо более властным и единственно верным с точки зрения дарования санкции на что-либо эгрегором.
– Многоуважаемая Вселенная, — обратился к самому главному персонажу в этой ситуации. — Ничего, если парочки Демиургов не досчитаешься?
– Блып... Фшшш... Кх... — клокотание вакуума и завывание черных дыр явственно говорили о согласии, хоть и неохотном.
– Мир наш выдержит подобный урон? — продолжил допытываться, ведь кто его знает, вдруг станешь причиной колоссальных масштабов проблем (крепкое словцо стараюсь не использовать). — Не падёт быт непричастного населения под гнётом внешних угроз?
– У-у-у... — задумалась ненадолго вопрошаемая, но, взвесив за и против, выдала вердикт: «Буп», — который хоть и звучал комично, но скрывал в себе крайне строгий посыл: «Один». Что можно понять как «одного» или «конкретный». К тому же есть на примете такой персонаж. Ну или что-то похожее по смыслу, ибо словами она не пользовалась, а интерпретация сложных мысленных посылов ложится на плечи интерпретирующего. И, честно говоря, я в этом не силён. По верхам знаю мал-мала, но не более.
– Понял, — с насколько возможным с моей низкоуровневой актёрской игрой каменным лицом ответил ей и переключил своё внимание на недобитков, взглядом вычленив на краткий миг свою цель в задних рядах.
Те заприметили шевеление на периферии и прекратили своё пустословие, обратившись в само внимание.
– Кхм-кхм... — прочистил горло перед волнующей и судьбоносной речью. — Господа Болезные, — театрально поклонился им, задорно и несколько комично шлёпнув широко размахнувшейся рукой по штиблетам. Нетрудно догадаться, что поклон был издевательским насколько возможно. — Кто телом, — повторил поклон в сторону одной группы непримирившихся, — кто душой, — другая компашка получила свою долю «почтения», но уже наклоном шляпы, — кто разумом, — просто помахал лапой. — Вашему вниманию, — широким жестом обвёл собравшихся, — представлен один из адептов и, не побоюсь этого слова, учеников, — обвёл себя рукой, — лучшего во всех окрестных мирах и слоях смежных врача высочайшей степени мастерства, — подобострастно и с льющимся через край пафосом, вздёрнув голову, воздел руки, аки человек-газета из сериала «Рим», — Константина, — закончил представление на придыхании.
Подобное представление ввело всех присутствующих, мягко говоря, в смятение. Искоса взглянув на Бога Безумия и засвидетельствовав, что никаких воздействий со стороны оного произведено не было, все в немом согласии чутка отстранились от бесноватого божка.
Меж тем вошедший во вкус и шик театра абсурда помешанный Бог продолжил.
– Сей доктор лечит любой недуг, — медленно и с чувством распростёртой пятернёй провёл я рукой, пристально всматриваясь в глаза каждого. — Бесплатно! — воскликнул, устремив перст ввысь, — но кондово, — развёл руками. — Зато один раз и навсегда.