Непросто Мария, или Огонь любви, волна надежды

Славачевская Юлия

– Я с детства была очень примерной девочкой, – объяснила я. – Белые бантики, гольфики, «пятерки» в школе. Потом университет. Юбки ниже колена. Никакой вульгарщины, никакого бунтарства.

Я замолчала, чтобы попытаться сформулировать правильно.

– У меня этого никогда не было, – закусила я нижнюю губу. – Сначала было страшно что-то менять, а потом… потом я умерла.

– Ты! – задохнулся Диего. – Ты думаешь, что…

Машина резко съехала на обочину и встала.

– Если ты сейчас выскочишь и начнешь меня трясти, – предупредила

я, – то это ничего не изменит.

– Я не буду тебя трясти, – пообещал мне испанец, сверкая аквамариновыми глазами. – Но ты должна будешь мне пообещать… бороться до последнего.

– Диего, – грустно улыбнулась я, зябко поджимая под себя ноги, – ты не знаешь, о чем просишь. Я устала уже сейчас. А если еще один… Никто не знает…

– Я знаю, – твердо сказал мужчина. – Ты под моей защитой, и…

– Диего, – протянула я руку, останавливая ненужные и несвоевременные уговоры. – Мой родной, замечательный Диего. Ты не всемогущ, к сожалению, знаешь?

– Нам пора, – почему-то резко оборвал разговор испанец и снова тронулся с места.

Возникло чувство недосказанности. Видимо, у него тоже были свои секреты. Наверное, как у всех нас.

Мы приехали чуть раньше Вольдемара. Место Лёна выбрала идеальное. Заброшенная дорога. По ней практически никто в последние несколько лет не ездил. Здесь не было ни леса, ни озера. Полуразвалившаяся брошенная деревня в конце пути.

Диего вышел из BMW и осмотрел местность. Потом достал из багажника еще один пистолет крупного калибра и затолкал его за пояс брюк сзади.

– И зачем сие представление? – хмыкнула я, подставляя лицо солнцу.

– Для солидности, – пояснил Диего. – Нет гарантии, что этот хмырь явится один.

– А ты, значит, будешь всех свидетелей свинцом шпиговать? – поразилась я его воинственной кровожадности. – Стрельбу по-македонски, с двух рук, демонстрировать?

– Я буду изображать крутого телохранителя за твоей спиной, – прошипел испанец, поправляя оружие. – Но если надо по-македонски – будет по-македонски. Все для тебя, моя милая!

– Ну-ну, – хмыкнула я. – Не отстрели себе чего-нибудь важное. Твои подружки не переживут потерю ценного генофонда.

На дороге показалась машина. Я чуть не подавилась травинкой. Не то чтобы я была сильна в автомобилизме, но «копейку» за километр смогу распознать.

– Это кто? – икнула я от неожиданности.

– Вольдемар, – кратко проинформировал Диего, запихивая меня в машину.

– В этом?!! – поразилась я. – Оно ж движется только под угрозой ломика и монтировки.

– Зато никаких вопросов по поводу доходов у налоговой, – пояснил мужчина. – Сразу видно – человек живет по доходам.

– А тот серебристый «вольво», на котором он девчонок снимает? – хмыкнула я, рассматривая последнее чудо техники. Последнее – потому, что, возможно, оно ехало в последний раз. – На соседа?

– На другую фамилию, – кивнул Диего, не сводя глаз с приближающейся машины. – Так же как и квартира,

и счета за границей.

– Хорошо устроился, – хмыкнула я, разминая пальцы и предчувствуя конец своей многолетней жажды мести.

Конечно, в сущности своей не он был прямо виноват в случившемся двадцать лет назад. Не он вывел меня за руку на улицу, не он заставил бродить по темным переулкам в поисках забвения, не он отнял мою жизнь…

Но именно он послал на гибель и муку сотни девочек, желавших лишь изменить свою жизнь к лучшему! Именно он лгал, изворачивался и обольщал, отлично зная, чем кончится для девчонок многообещающее путешествие.

Так что – да. Так или иначе – он был виновен!

«Копейка» подъехала и остановилась неподалеку. Из раздолбанной таратайки вышел Вольдемар и замер, выжидающе глядя в нашу сторону.

– Уходи, – мурлыкнула я, протягивая руку к дверце. – Здесь моя территория.

– Ты не можешь его сейчас уничтожить, – мрачно сказал Диего, с досадой ударяя руль. – Эта мразь притащила с собой ребенка.

– Ребенка? – поразилась я, возмущенная до глубины души. – Черт!

Одним из основных правил огненных было не допускать участия невинных свидетелей, особенно детей. Я, конечно, могла потом «промыть» ребенку память, но как объяснить отсутствие взрослого, стоя на пепле?

– Ацидофилин тебе в гланды, архар ты горный! – от души выругалась я. – Как я теперь буду улаживать эту ситуацию?

Рядом возникла Марика:

– Все чисто. Он никого не приволок.

– А в машине? – фыркнул Диего. – Не считается?

– Не-а, – ухмыльнулась девчонка. – Мне сказали проследить, нет ли «хвоста», но ничего не говорили про «хвостик». – И быстро испарилась.

– Икебану ему в дышло! – не переставала возмущаться я, наблюдая за теряющим терпение Вольдемаром. – Чтобы через уши вошло, а через ноздри вышло!

– Что будем делать? – остановил поток моих стихотворных потуг испанец.

– Разговаривать! – рявкнула я, выбираясь из BMW и направляясь к этому майонезному шлепку.

Диего последовал за мной на расстоянии, как и положено высококлассному телохранителю.

– Привет, мой сладкий! – проскрежетала я, оскаливаясь голодным крокодилом. – Мы так давно не виделись!

– Мария?!! – оторопел Вольдемар, пятясь назад. – Но как?..

– Каком кверху, – весомо ответила я, приближаясь. – У нас, кажется, есть незаконченное дело?

– Но… – никак не мог взять в толк Вольдемар, о чем я. – У меня здесь назначена встреча…

– Угу, – кивнула я, надувая жвачку. – Со мной. Так что, «peace-door-ball» [15] , кончай мямлить и показывай, как ты будешь свою карму чистить.

15

Игра слов. Попробуйте произнести быстро.