Непросто Мария, или Огонь любви, волна надежды

Славачевская Юлия

– Ладно, – махнул на нас рукой Максим. – Если вы там друг в друге застряли, то пойду сам чем-нибудь займусь.

– Какой милый ребенок, – пробормотала я, прижимая черноволосую голову к груди. – Я его уже почти простила.

Диего проявил желание к дальнейшему сотрудничеству.

– Ой, что это у тебя? – воскликнула невольно. – Какая интересная татуировка под волосами! Как-то раньше ее не замечала. – Я ощупывала пальцами на затылке Диего небольшое синее тату размером с пятикопеечную монету, спрятанное в густой шевелюре, выше

линии роста волос. На тату изображен символический язычок пламени.

Диего широко улыбнулся:

– Правда? А мы раньше и не проводили вместе ночь. Откуда тебе было ее видеть…

Я не стала спорить. Диего, невероятно воодушевленный и счастливый, кинулся меня щекотать и целовать в шею, в затылок, словно нарочно выбирая точно такое же место, где у него тату. Потом мне уже стало не до обсуждений и наблюдения за шустрым врединой.

Я уже приближалась к пику, когда…

Га-гах! – бабахнуло рядом. Дуф-ф-ф! Ви-и-и-и-у!

– Это я? – вынырнула я из сладкого забытья.

– Ты так громко не кричишь! – разозлился Диего, скатываясь с кровати и в спешке натягивая штаны. – Это наш постоялец чего-то здесь нашел. И приспособил.

– С каких пор в нашем доме залежи взрывчатки? – нахмурилась я, жутко недовольная. Особенно тем, что прервали в такой неподходящий момент.

Ну, Максик, погоди! Поймаю и замотаю в бигуди!

– Нет, – бросил мне свой халат испанец. – Но эфиры в гараже оставили три коробки петард после Нового года… Так вот, одна уже взорвалась.

– В гараже? – Меня будто ветром сдуло с кровати. – А машины где? Не взлетят на воздух? Ну попадись мне, наследник Вольдемара! Мне этот пакостник живым нужен, чтобы уши ему оборвать!

– Уши, я думаю, у него остались, – выскочил за дверь мужчина. – За остальное – не ручаюсь!

И-и-и-и! Ба-а-ах! И дикий грохот. Кошмар. Вражеский налет на мирную территорию.

– Статуй погиб, – объяснил Диего, пока мы бежали на звук взрывов. – Натка будет сильно опечалена.

– Она же этого монстра терпеть не могла?! – удивилась я, скатываясь по лестнице вниз.

– Поэтому и расстроится, – поймал меня на лету Диего. – Кого она теперь терпеть не сможет?

– Блин! – расстроилась уже я.

Ребенка мы нашли целого и невредимого, слава богу, за гаражом, но статуя неопознанного мужика, призванная изображать писающего мальчика, действительно полегла осколками. Мелкими.

– Стоять! – рявкнул испанец, подлетая к подростку и вырывая у него коробку каминных спичек. – Совсем спятил?

– Не совсем, – пожал плечами подросток. – Вы так крепко дрыхли, что я решил устроить вам побудку и заодно отпраздновать ваше примирение. Здорово получилось? – И потер под носом закопченную физиономию.

– Здорово, – кисло согласилась я, разглядывая окружающий погром. Меланхолично, с легким оттенком угрозы – Будет еще здоровее, когда это увидит Натка. Кстати, где она?

– В город уехала, – доложил Максим. – У нее сегодня семинар

по обмену опытом.

– Значит, еще какое-то время поживем, – жизнеутверждающе заключил Диего, оценивая ущерб. – Как будем объяснять гибель мужика с констипацией? [16]

Статуя действительно демонстрировала позу для деревенского туалета.

16

Переводя на русский язык – с запором.

– Скажем, сильно напрягся, – предложила я, отвешивая виновнику легкий подзатыльник. – Марш за ведром и метлой! Будем делать вид, что это были не мы.

– Ага, – кивнул Диего. – Мужик ожил и сам ушел.

– Маленьких бить нельзя! – комично надулся Максим. – И вообще, детский труд запрещен законом!

– Зато наказания разрешены! – посулил ему испанец. – Так что – либо труд, либо наказание.

– Уже ушел! – Сообразительный мальчик. Мигом умчался в сторону сарайчика за садовым инструментом.

Почти два часа мы хоронили статую, делая вокруг любимых Наткой розовых кустов бордюр из белого мрамора.

Получилось довольно симпатично.

Потом еще около часа прятали последствия захоронения. И еще где-то столько же – последствия этих последствий.

– Если ты сейчас… – начала я прочувствованную речь, с трудом разгибаясь и стягивая рабочие перчатки. Мои джинсы и рубашка пришли в полную негодность. Даже после боевых действий я так никогда не выглядела.

Отсюда вывод: один подросток гораздо страшнее, чем пара маньяков. В смысле более непредсказуемый.

– А может, мы сейчас пойдем в бассейн? – предложил Максим, не услышав угрозы в моем голосе.

«Скажи мне правду, атаман!» – завопил мой телефон и спас одному нахальному пацану ягодичные мышцы от изменения цвета.

– Да, Лёна, – подняла я трубку, делая страшную гримасу в сторону рыжего Максима.

– Тебя вызывает Эйден, – тревожно сказала подруга, забыв о моем недавнем хамстве. – Тебе нужно прибыть на суд Совета через три часа. Успеешь?

– На суд? – задорно и даже отчасти весело переспросила я, бурно радуясь возможности слинять из дому под благовидным предлогом. – Какая прелесть! Конечно, буду!

Я согласна идти на передовую, биться в первых рядах с монстрами, моральными уродами и извращенцами, только избавьте меня от излишне жизнерадостного и энергичного малолетнего поганца! Не знаю, как Совет Стихий, но этот малый меня точно угробит!

В трубке закашлялись.

– Ты что, мухоморы жарила? – поразилась Лёна. – Тебя Эйден вызывает, а ты радуешься.

– Хочешь, я тебе подкину активного подростка с буйным воображением и неуемной энергией? – поинтересовалась я. – Ты через два дня кому хочешь обрадуешься, лишь бы от него смыться!