Непростые истории 5. Тайны ночных улиц
Шрифт:
Да и сами пропавшие не оставили ни следа. Обычно «нюхачи» хоть что-то, да находили: волокна материала одежды, мобильники, цепочки или кольца в ломбарде, молекулы крови, чешуйки кожи и волос в пробах воздуха и пыли, неожиданные детали в сведениях родных, сплетнях знакомых, соседей, коллег по работе. Ни-че-го!
Водители боялись детектора, отводили глаза, мямлили, что, мол, видели пропавших людей, даже описать могут. Причина простая: старинные автобусы – «ретробусы», как их называли горожане, – поддерживали традиции, водители вручали билеты и приветствовали каждого. А вот следить за тем, кто и когда вышел,
Пропавшие…
Дмитрий Александрович задумался, пытаясь ухватить общее. Общее было. Все они – какие-то неудачники. Вернее, все они чего-то ждали. Малушкин искал работу, долго искал. Ильев и Карташов – закоренелые холостяки, рассылающие в Интернете письма счастья одиноким женщинам. У Брагиной – мания, как сказал врач – синдром боязни людей. Она даже по телефону не могла общаться. Лаборантка Ряднова верила в принца на белом коне, сиречь продюсера, который однажды заметит её на улице и пригласит сниматься в кино. Все уши прожужжала своим подружкам об этом. Другие…
Дмитрий Александрович переехал в этот райончик, согласившись работать на не особо престижном участке, чтобы иметь возможность чувствовать мир живых. Здесь, в «Дельте», витал дух прошедших времён, проглотившая мир виртуальность исчезала, а сепия лета за окном была реальной.
Заморов скользнул глазами по колонкам данных, прокрутил их. Сотни, сотни деталей…
Взгляд зацепился за цифры. Рядом с колонкой времени посадки в автобус находилась сводка номеров билетов, не помеченная маркером совпадений. Лишняя подробность. Но что-то в ней заставило замереть, оторвать палец от экрана и внимательно вглядеться:
367 169
367 187
367 259
367 394…
Вот оно!
Компьютер ничего не знал о старинной вере в «счастливые» билеты, и факт, что суммы цифр в столбиках были равны, оказался незамеченным.
Интересно. Хотя… Толку-то? От знания, что все пропавшие пассажиры купили в злополучном автобусе счастливый билет, ситуация яснее не стала. Ещё один, не укладывающийся ни в одну из теорий, факт. Поисковые «нюхачи», так казалось Дмитрию Александровичу, просто издевались.
Где же люди выходили? Где?
Следователь потянулся до хруста костей, услышал звук с улицы и раздвинул тёмные жалюзи. В кабинет хлынул поток июльского солнца.
Заморов оглядел улочку, на которой стояло старое одноэтажное здание полицейского участка «Дельты», прищурился на ретроостановку – к ней как раз и подходил автобус № 27 – изученный уже от царапины на рекламной надписи «Ваше время – ваша жизнь. Мы решим все проблемы» и до времени стоянки – пятнадцать минут.
Следователь снова вздохнул: пятнадцать минут, пятнадцать пропавших… Нет, автобус тут ни при чём. Он и сам ездил в нём утром и вечером уже несколько лет.
Впрочем, Диму, а именно так его все и звали (до Александровича ему было лет эдак десять), сейчас интересовал не автобус, а цветочный киоск рядом с остановкой. Не то чтобы он любил всякую флору, он любил их продавщицу – Леночку. Елену Прекрасную.
Елена
Дима знал о ней всё: где живёт, чем занимается в свободное время, он даже знал, что нравится девушке, и был уверен, что и ей известно о нём достаточно, потому что иногда решительно шел к киоску, покупал розу и… немел, когда Елена протягивала цветок с неизменной улыбкой и словами: «Держите, Дмитрий Александрович». Она знала, как его зовут, она наверняка знала, где он живёт, и уж точно знала, кем работает.
Он возвращался в участок, ставил розу в вазу, вазу – на окно, и обещал себе, что в следующий раз обязательно пригласит девушку на свидание. Однако стоило Диме представить своё убогое холостяцкое логово с банкой кильки в холодильнике, с продавленным диваном, застеленным стареньким бельём, с ноющими днём и ночью канализационными трубами, потеками ржавчины на ванне, вконец обленившимися провайдерами на том конце сети, как «следующий раз» откладывался до следующего раза. Привести туда – королеву?!
Жара изматывала, и Дима рванул створки окна. Горячий ветерок тотчас всколыхнул угол жалюзи и пару увядших лепестков на подоконнике, ярко запылало платье Леночки, цвет которого ранее был притушен пыльными стеклами.
В ярко-красном, как атлас стяга, облегающем платье, низ которого едва прикрывал бёдра, в таких же красных туфельках королева закрыла киоск и, мотая рыжеволосой головой в такт музыке наушников, направилась к окутанному маревом жары автобусу.
Так рано?! Такого никогда не было!
Ревность слепозмейкой ударила по вискам, отравив разом и вязкий солнечный свет, и мысли следователя. Она же… на свидание… точно!
Дима вскочил, ударил кулаком по столу, опрокинув чашку с кофе на развёрнутый планшет, выскочил за двери, не зная ещё, что будет делать – догонять, говорить ей о любви, следить, что там за хахаль нарисовался, отбивать?
– Сегодня, – говорил он сам себе на бегу, – сегодня я приглашу Елену Прекрасную… куда-нибудь позову и…
Горячая стена наполненного жёлтым солнцем воздуха ударила, отрезвила Диму, змейка-ревность нырнула под сердце и затаилась там до времени. А если у девушки просто выходной? Если какие-то другие дела – не свидание?
Безотчётно он рванулся к автобусу, влетел, бросив взгляд на Леночку, занявшую сиденье впереди, смотрящую в окно и не заметившую его смятенной погони, прошагал к задним – свободным – и плюхнулся там, затаился, успокаивая сердечный трепет и дрожь рук.
«Не заметила? И хорошо», – думал Заморов, разглядывая красную пуговку наушника в аккуратном ушке.
По проходу шествовал знакомый водитель – грузный, с пивным пузом, с влажностью седого ёжика, с пятнами пота на белой фирменной рубашке. Лоб прорезала морщинка усталости, глаза цвета незрелой сливы ничего не выражали, но улыбка под блёклыми моржовыми усами была не дежурной, а вполне приветливой.