Нераскаявшаяся
Шрифт:
Бертран склонился к ней. Он смотрел на нее, не моргая, прищуриваясь, его взгляд блестел. Он улыбался своей характерной улыбкой. Она слушала, как он говорит. Его светлые волосы подстрижены очень коротко, и его лицо кажется еще молодым, но оно резко контрастирует с мощной массивностью его плечей и торса, распирающих роскошную, но слишком тесную праздничную одежду. Как уклониться от этого блестящего взгляда? И можно ли уклониться? Под торжествующие крики собравшихся Бертран обхватил Гильельму обеими руками и привлёк к себе.
А потом все веселились, ели яблоки, орехи и сладкие пироги, пили вино с виноградника Раймонда Маури, разбирали дымящиеся куски
В глубине фоганьи, в темном углу священник Пейре Клерг, взволнованный свадебной церемонией, пытался успокоить свою юную любовницу Гразиду Лизье, к которой он вернулся после отбытия дамы Беатрис. Она вот уже два года замужем за стариком, за которого он же ее и выдал, чтобы рассеять подозрения и придать ей респектабельности. Грациозная Гразида хорошо слышала сегодня днём проповедь своего любовника. Она опасалась за спасение своей души, она отрицательно качала своей темной кудрявой головой.
— Ну же, перестань, — шептал ей Пейре, лаская ее своим бархатным взглядом. — Бог не создавал соития наших тел, это не Его забота. Не Ему принадлежит идея освящения этого акта, но с другой стороны, он и не запрещал его. Жена или любовница, все едино, грех один и тот же. Но разве это только грех? Ведь наша любовь — это радость, дорогая моя, есть ли тут место греху? Грех — делать что–то постыдное, или причинять насилие… Грех гнездится в самом браке, несмотря на все благословения прелатов…
И он обеими руками насмешливо спародировал жест благословения.
Само собой, сидя во главе свадебного стола, смеясь и распевая песни, новоявленный супруг не слышал, как красивый, смуглый и обходительный священник говорит о том, что любовь прекрасна.
На следующее утро растрепанная Гильельма медленно вышла из супружеской спальни вслед за своим молодым мужем. Теперь она хорошо понимала, что означают слова «сорвать цветок девственности». Она уже видела на лице Бертрана это выражение удовлетворения одержанной победой, дикую гордость завоевателя. А она стала поверженным противником? Ее чувства, ее согласие, выходит, никому не нужны? И теперь у Гильельмы нет иного выхода, кроме того, как доставлять удовольствие мужу, и не сметь от этого уклоняться?
Ее лишили девственности. Сорвали все цветы, расцветавшие в ее взгляде. Растоптали всю ее детскую невинность, ее ловкие движения, ее доверчивую улыбку — всё это смято, сломано, опозорено. Ее тело болит, ее мысли опустошены, она ни за что на свете не хочет
II. О ТОМ, КАК СОШЛИСЬ ТРИ РЫЦАРЯ
Ларок д’Ольме. Весна 1306
ГЛАВА 16
МАРТ 1306 ГОДА
Кастелляна, дочь Гийома де Клайрака, из Верльяка, жена Думенка Дюрана (…) когда ты собиралась уезжать из дому, чтобы выйти замуж, то явилась к Бертрану Саллес, чтобы увидеться с еретиком Пейре Отье, и ты виделась с ним, и говорила с ним, и принесла ему восковую свечу. И ты не заявила об этом на исповеди, но признала это только на допросе перед инквизитором…
Нет, Гильельма не собиралась пропадать в этой чужой жизни и в чужой земле. Она училась, она набиралась опыта, пыталась сохранить себя в этих обстоятельствах. Несмотря на вынужденную покорность, несмотря на самого ее мужа, Бертрана, она все равно молча перестраивала себя, просто, чтобы выжить, делала все, чтобы восстановить и укрепить силы.
В большом доме в Ларок д’Ольме она скрывалась, пряталась, наблюдала. Вообще–то, этот дом на самом деле был не таким уж большим. Просто его просторы и размеры намного превосходили ее бедный домик в Монтайю. Высокие потолки. Настоящие балки, поддерживающие второй этаж. Дом стоял на открытом месте, под сенью раскидистого дерева. Рядом с внешней стеной дома находился открытый навес, под которым Бертран держал доски, планки и другие материалы, прямо за ним была его мастерская, где он гнул обручи и делал бочки и бочонки.
Весь первый этаж дома был занят большой фоганьей, кухонным царством, загроможденным сундуками и лавками, от пола до потолка заставленным полками с горшками, кувшинами, мисками, сковородами и котлами. Вся эта утварь, сложенная рядами и стопками, ждала свого часа в нишах и на полках. Тучная Эрмессенда не упускала случая продемонстрировать изумленной невестке целые штабеля незнакомых вещей, в том числе и три луженых кастрюли.
На втором этаже, освещенном двумя маленькими, прикрытыми деревянными ставнями окнами, было две комнаты, устланные коврами и тоже забитые сундуками и лавками. В одной из них жила сама вдова с маленьким сыном. Вторая комната предназначалась для молодоженов и их будущих отпрысков. Туда вела очень крутая деревянная лестница, почти стремянка. И каждый вечер, когда Гильельма взбиралась по ней с сальной свечой в руке, в ее груди поднимался глухой ужас. В сундуке, что стоял у изножия ложа, была заботливо сложена ее красивая ночная рубашка из нового сукна, которую она принесла из Монтайю.
Забившись в угол и наблюдая за тем, как неповоротливая вдова возится с горшками и кастрюлями, Гильельма чувствовала вокруг себя удивительное присутствие города. Звуки, доносившиеся из–за стен, запахи, плывшие вдоль улиц, не напоминали ни привычного шума деревни, ни горного воздуха! Дух здесь был тяжелым, и все словно стремилось к удобствам, говорило громкими голосами; здесь проезжали повозки, запряженные быками и ослами, а вонь сточных канав, смешиваясь с прочими испарениями, ночью разливалась по всему дому.