Нераспустившийся цветок
Шрифт:
Раздается звонок.
— Присядь, пока я найду свой телефон.
Она выбрасывает странные вещи из своей сумочки, такие как пряжа, майка, два «Сникерса» и бутылку острого соуса, прежде чем находит свой телефон на дне.
— Что такое, Кай? — она закатывает глаза. — Нет, машина у Алекс… ну, возьми такси. Я думала, ты собираешься домой. Это, каким нужно быть тупым, чтобы пойти в бар одному? — она поворачивается ко мне спиной, понижая голос. — Нет, я занята. Нет, я не одна. Не свидание, просто компания. Ну, тогда езжай на метро, а машину заберешь утром, гаденыш.
Она
— Прости, девушки моего друга нет в городе и, я уверена, она забрала с собой его мозг.
— Нужно позаимствовать тебе машину, чтобы ты забрала его?
— Черт, нет! Кай — пиявка. Он все время берет и берет и любит, когда его балуют. Он не сядет за руль пьяным, просто не хочет оставлять машину на ночь, а это чертовски плохо.
— Ты какая-то пылкая сегодня. Это, должно быть, из-за того соуса, что ты непонятно зачем носишь в сумочке.
Она усмехается и ее тело расслабляется, когда она садится на диван рядом со мной, подобрав под себя ноги.
— Я случайно взяла его в итальянском ресторане. Собиралась его вернуть.
— Ты не серьезно, — я хихикаю.
— Абсолютно серьезно. Существует разница между заимствованием и воровством. У меня есть моральные принципы, ты знаешь.
Я слушаю ее, о чем свидетельствует неудержимая улыбка на моем лице, и ловлю себя на том, что считаю светлые веснушки на ее переносице и скулах. Если соединить их в правильном порядке, раскроется ли секрет ее притягательной личности?
— Да, заимствование, воровство, моральные принципы. Понял.
Моя рука непроизвольно тянется к ее лицу. Я слышу, как она затаила дыхание, когда я провожу тыльной стороной по ее щеке.
— Не свидание, а?
Она качает головой.
— Мы не… ходим на свидания. Помнишь? — каждое слово произносит дрожащим шепотом.
Я киваю.
— Какое несчастье, потому что, если бы это было свидание, я бы поцеловал тебя… вот так.
Я — эгоистичное ничтожество. В какой-то момент за прошедшие несколько дней, я убедил себя, что должен попробовать ее губы. Глазами, полными страсти, она смотрит на мои губы, когда я наклоняюсь к ней. Я рассматриваю это как разрешение. Я провожу своими губами по ее, поднимая руку к ее лицу. Она тает в моих руках, когда я провожу языком между губ. Она открывает для меня рот и вся кровь из головы перетекает в мой член. Я чувствую медленную пульсацию, возникающую в рекордные сроки.
— Ммм… — стонет она, когда я поглощаю каждый дюйм ее рта.
Я смертельно хочу переместить руки с лица на шею, затем на ее грудь… грудь, которая, как я представляю, тяжелая с твердыми сосками. Просто ощущение ее сосков, которые превращаются в тугие бутоны от моих прикосновений, привело бы меня к освобождению. Прошло слишком много времени с тех пор, как я притрагивался к женщине, а Вивьен не похожа ни на кого из них.
Я отрываюсь от нее, как будто медленно срываю лейкопластырь. Ее глаза широко открыты, и она затаила дыхание. Мне нужно убираться отсюда к черту. Вход в опасную зону был нарушен
Она высовывает язык, проводит ним по губам, как будто наслаждается моим вкусом на них.
— Какое несчастье, — она усмехается, а мой член продолжает натягивать мои джинсы и понимаю, что облегчения в ближайшее время не будет, когда вижу по глазам, какие у нее намерения. — Потому что, если бы это было свидание, и ты меня так поцеловал, я бы захотела заползти на тебя… вот так, — она становится на колени и садится верхом, располагая ноги по обе стороны от меня.
Ох, бл*дь!
Я кладу руки ей на бедра, когда она садится мне на колени. Эти сексуальные зеленые глаза закрываются, когда ее промежность касается выпуклости в моих штанах. Ее рот приоткрыт, и видно как грудь поднимается и опускается при каждом коротком и быстром вдохе.
— А затем я бы запустила руки тебе в волосы… вот так.
Ее пальцы путаются в моих волосах.
— И… о, боже… — она облизывает губы, и ее глаза закрываются на короткий момент. — … чувствуя твое упругое тело своим, я захотела бы большего, — она крепко сжимает мои волосы в руках и, потянув за них, снова притягивает мой рот к своему.
Я как зверь, запертый в клетке, готов вырваться и напасть на нее. Я собираю волю в кулак, чтобы не сорвать с нее одежду и не похоронить себя глубоко в ней.
Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!
Ее изголодавшийся язык поглаживает мой, в то время как таз повторяет его движения и трется о мой член. Что, бл*дь, она со мной делает? Голос разума у меня в голове начинает говорить. Он всегда так делает, но я называю его голосом разрушения, потому что он испортил столько приятных моментов.
Я отрываюсь от нее.
— Если бы это было свидание, я бы остался подольше, но… так как это не так, я …
— Потрогай меня, — она шепчет, тяжело дыша. — Покажи мне, как бы ты трогал меня, если бы это было свидание.
Она не дразнит или соблазняет; в ее словах — отчаянная мольба. Я наблюдаю за ней, и наше молчание говорит само за себя. Я провожу руками вдоль боков к ее груди. Тонкая ткань майки, так же как и бюстгальтера, не может скрыть возбужденно торчащих сосков.
— Если бы это было свидание,.. я бы трогал тебя вот так, — мой голос ломается на последнем слове, когда она кладет руки мне на плечи, ее веки подрагивают. Мои дикие потребности меркнут на фоне, когда я массирую ее грудь, медленными твердыми движениями обводя соски большими пальцами.
Загипнотизированный. Это я сейчас. Когда Вивьен поддается моим прикосновениям, ее лицо напрягается, и она запрокидывает голову, длинные волосы спадают на спину. Не знаю как, но я позволяю этому происходить с ней, для нее. Даже когда ее бедра врезаются в меня снова и снова, я остаюсь неподвижным. Только мои руки двигаются с единственной целью — доставить ей удовольствие.
— Оливер… пожалуйста, не останавливайся, — говорит она с нескрываемой уязвимостью.
Она моргает, впиваясь ногтями мне в плечи. В последний раз прижимает свои бедра ко мне, и ее глаза закатываются.