Нераспустившийся цветок
Шрифт:
— Оли… пожалуйста! — говорю я, задыхаясь, когда его невероятные губы трутся о мои соски, поднимаются вверх по шее и находят мои, и он утопает во мне.
Я оборачиваю свои ноги вокруг его талии, а руки вокруг шеи, и держусь. Оливер может забрать меня куда угодно.
Оливер
Я немного в затруднительном положении. Мой план относительно того, чтобы наши с Вивьен отношения оставались исключительно на физическом уровне, катастрофически проваливается. Физическая сторона даже не в этом измерении. Это как будто она умирает с голоду, а я
Мое тело, длинной почти шесть с половиной футов (прим. пер. — примерно метр и девяносто восемь сантиметров), сворачивается до пяти (прим. пер. — примерно метр и пятьдесят два сантиметра) на двух футах пространства (прим. пер. — примерно шестьдесят один сантиметр), в то время как Вивьен спит по диагонали моей кровати. Она была на мне, пока я не выскользнул встречать рассвет. В любом случае мой отец скоро будет здесь, но я не могу упустить еще нескольких мгновений, которые у меня есть, чтобы понаблюдать за ней. Я досчитал ее веснушки до двадцати восьми.
— Я чувствую, как ты таращишься на меня, — бубнит она.
— Лежи спокойно, я не закончил.
Она открывает один глаз, но только на щелочку.
— Не закончил что?
— Считать твои веснушки.
— О, боже! — она закрывает лицо рукой. — Еще одна нежелательная моя черта.
Я поднимаю ее руку и целую веснушчатый нос, щеки, а затем ее полные вкусные губы. Должен поправить свой стояк, потому что она так чертовски сексуальна, что я даже не могу подумать о ней, чтобы мой член не стоял в полной готовности.
— Вивьен, клянусь, я сделаю целью своей жизни доказать тебе, что твоя яркость затмевает солнце.
Она проводит ладонями по моему лицу.
— Я тебя не заслуживаю.
Я целую её и встаю, медленно отпуская её руку.
— Ты права. Ты заслуживаешь лучшего.
***
— Она мне нравится, — пыхтит отец, когда загребает воду веслами.
— Мне она тоже нравится, — я прилагаю все свои усилия, вытягивая ноги и напрягая руки. — Может, даже слишком сильно.
— А это проблема?
— Она так молода и ничего обо мне не знает, — я говорю слова сквозь сжатые зубы, когда ручейки пота стекают вниз по моему лицу.
— Что ты о ней знаешь?
— Она очень умна, у нее безупречная трудовая этика. Она хочет покорить мир, хотя и не претенциозна, — я делаю еще один тяжелый вдох. — Она добра в своей детской невинности и семьдесят пять процентов ее спины покрыто шрамами от ожогов третьей степени, которые скрыты под татуировкой.
Мой папа останавливается и смотрит на меня.
— Я видел часть татуировки возле шеи и плеча, но волосы закрывали большую часть. Я понятия не имел…
Я качаю головой.
— Она упала в костер. Боже, папа, это пугает ее больше, чем кого-либо другого.
Он кивает.
— Ты знаком с ее родителями?
— Нет, конечно, как ты знаешь, они здесь не живут, и я не знаю, готов ли быть тем человеком в ее жизни, которого она пригласит домой.
— Ты, возможно, прав, или, возможно, тебе нужно быть немного пожестче по отношению к себе. Но она заслуживает знать правду, сынок. Хоть ты
Я делаю глоток воды и вздыхаю.
— Да, я знаю.
***
Я не думаю, что мы принимаем осознанные решения относительно того, какие образы выжигаются в нашем сознании. Некоторые из моих будут преследовать меня всегда, но лишь один я заберу с собой в могилу и сохраню для следующей жизни.
— Эй, Оли.
Длинные голые ноги, выглядывающие из одной из моих футболок «Гарвард Кримсон» [39] , растянулись на моем диване, скрестившись в области лодыжек. Копна черных волос собрана в запутанный пучок на ее голове, на ней надеты очки в толстой черной оправе, когда она читает газету — реальную газету. Именно этот образ непослушной школьницы и будет сохранен.
39
Гарвард Кримсон - спортивная команда из Гарвардского университета.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я, хватая стакан воды и не отрывая от нее глаз. Я бы и не смог, даже если бы хотел.
— Читаю газету, особенно раздел посвященный бизнесу. А на что похоже то, что я делаю? — она перегибает газету и смотрит на меня поверх оправы очков.
— Где ты взяла газету? Ты знаешь, что можешь получить всю информацию в интернете сейчас, — я выпиваю воду до дна, вытирая рот тыльной стороной руки.
— Я взяла газету у себя дома. Я делаю подписку. И, да, я в курсе, что эта информация есть онлайн, — она подносит газету к носу и нюхает. — Ох, но этот запах. Ты не можешь услышать его онлайн. Я люблю запах газет и книг. Редко пользуюсь своим Киндл. Кроме того, они напоминают мне о моих бабушке и дедушке. Они раньше жили рядом с нами, и я останавливалась у них дома по дороге в школу. Моя бабушка наливала мне апельсиновый сок, в один из тех маленьких стаканчиков для сока с цветочками на внешней стороне, я попивала его и наблюдала, как они с дедушкой пили свой кофе и читали газету. Она все еще пахнет точно так же.
Прямо сейчас во мне борются два противоречия. Мне следовало бы почувствовать непреодолимое желание поделиться одним из моих детских воспоминаний. Но я парень… когда она выглядит так, как сейчас на моем диване, единственное непреодолимое желание, которое я испытываю — это перегнуть ее через спинку дивана и заставить кричать в экстазе. И я этим не горжусь.
Я подхожу ближе.
— Очки, да?
— Мне они нужны только для чтения, иначе у меня будет болеть голова, — Вивьен кивает.
Я поднимаю подол футболки, которую она надела. Без белья, снова!
— Ты была так одета, когда ходила домой?
Она снова смотрит на меня поверх очков.
— Да, а что?
Боже! Соседи должны обожать ее. Я качаю головой, поднимаю глаза к потолку и вздыхаю.
— Ничего, я иду в душ.
Очень холодный душ!
***
— Я собираюсь домой принять душ и одеться, — кричит Вивьен в ванную, когда я в душе.
— Это было прекрасное утро на воде. Нам нужно поплавать на лодке, — я перекрикиваю шум воды.