Неравный брак. Любовь втридорога
Шрифт:
– Твоя мать таких денег тебе не даст. Буду я искать, буду как-то опять выкручиваться…– начал было Кирилл.
– Не надо. Не напрягайся. Не хочу. Ничего не хочу. Сил нет. Кто бы только знал, как мне плохо…– Дина говорила еле слышно, стараясь не расплакаться.
– Ничего, держись! Ты мне еще сына должна помочь вырастить. Поборемся! Только не кисни. – в голосе Кирилла не было привычной уверенности. Но сейчас ее не было ни у кого.
***
До конца дня предстояло решить вопрос с няней для сына, так как Кирилл наотрез отказался отвезти его к матери Дины. Обратились в агентство, няню срочно
Чего не скажешь о Дине. Сердце рвалось на части от того, что приходится его вот так оставить с незнакомым человеком. Страшно было и то, что ждало впереди.
Утром Дина успела позвонить матери и сказать, что она ложится в больницу и что операция через два дня. Мать пожелала набраться сил и обещала молиться.
Дорогой больше молчали. Сначала Кирилл как-то пытался успокоить и подбодрить Дину, но выходило не очень. Он сам был растерян и напуган не меньше ее. Он включил негромко музыку. Из динамиков полилась такая знакомая и знаковая песня «Такого снегопада давно не помнят здешние места…»
Ровно четыре года назад, точно так же в первых числах февраля, она ехала в автобусе и слушала эту же песню. После недолгого неудачного брака она уезжала в город из своей деревни. За окном простирались искрящиеся снегом поля. А в теплом салоне звучала музыка и слова песни в тему: «Заметает зима, заметает, все что было…»
Там еще вначале были слова: «Снег лежал на земле белый-белый, как чистый лист бумаги. И нам казалось, что мы напишем на этом снегу повесть нашей любви». Ей тогда был двадцать один год, и она правда верила, что напишет свою новую повесть. Начнет сначала, только теперь уже безо всяких глупостей типа выйти замуж. Была она там – ничего хорошего.
Там и тогда она еще не знала, что едет прямиком к нему, к тому, кто в два раза старше, и кто подарит ей счастье материнства.
Столько всего успело произойти за эти годы. И повесть пишется, только сюжет зашел куда-то не туда. Сегодня она вынуждена оставить своего ребенка и уехать на очередную операцию. Четвертую за последние десять месяцев. Чем все это закончится – сейчас никому не известно. Впрочем, когда это закончится, тоже непонятно. Слезы сами покатились из глаз.
– Не плачь, моя родная. Я не оставлю тебя. Мы с сыном будем ждать тебя. Давай верить в то, что все обойдется и ты скоро вернешься к нам домой. – Кирилл легонько сжал ее ладонь.
– Попробуем верить. – прошептала она, вытирая слезы.
В шаге от пропасти
– Всего сорок два килограмма. Ничего себе! – медсестра ахнула, глядя на весы.
Сто шестьдесят семь сантиметров и сорок два килограмма – она больше походила на тень с огромными испуганными глазами. Одежду решили сдать в гардероб, чтобы Кириллу не отвозить ее обратно.
– Операция послезавтра, меня все равно не пустят, так что я, наверное, не приеду. – Кирилл кивнул на табличку с надписью: «Карантин по гриппу. Посещение больных запрещено».
– Да
– Пока. Держись, родная, мысленно мы с тобой. – поцеловал ее Кирилл, протягивая пакет с вещами.
– Пока. – Дина постаралась улыбнуться, но глаза наполнялись слезами. Она взяла пакет и пошла в отделение.
***
Дина сидела на кровати, оглушенная словами врача: «Я посмотрел снимки. Нет у нас с Вами столько времени. Двое суток – это слишком много. Запланированную на утро операцию мужчины мы перенесем, вместо этого Вас будем оперировать с утра».
Она сидела словно в оцепенении, не мигая смотрела на трещину стены напротив, словно там, в этой трещине хотела увидеть будущее. Она не готова на завтра. И на послезавтра тоже. И вообще больше всего на свете она сейчас хочет домой, к сыну. Но уже очевидно, что это будет очень нескоро.
Голоса раздавались откуда-то издалека, очень глухо, хотя соседки по палате собрались на соседней кровати и что-то живо обсуждали.
– Как Вы себя чувствуете? – придвинув к кровати стул, села рядом женщина в белом халате.
– Не знаю. Я не чувствую – неожиданно хриплым голосом ответила Дина. – я не знаю… я… мне… Не знаю.
– Я врач терапевт, мне нужно подготовить Вас к предстоящей операции. Сразу скажу, операций будет две. Первую сделаем завтра, так как судя по снимкам и анализам, ситуация серьезная. Потом Вам придется долго лежать.
– Сколько? – едва слышно спросила Дина.
– Очень долго. Настройтесь на то, что где-то через месяц сделаем вторую операцию.
– После этого домой?
– После этого еще месяца два лежать. Вы будете в отделении лежачих – это на третьем этаже. Организм у Вас молодой, будем верить, что справится. Сейчас Вам сделают капельницу и вечером проведут всю предоперационную подготовку. Если не сможете уснуть, обратитесь к медсестре, она поставит успокоительное или даст снотворное. Важно отдохнуть и набраться сил.
– Хорошо. Я Вас поняла. Спасибо. – отводя глаза, ответила Дина.
– Не за что. Настраивайтесь на завтра. Паниковать не нужно, Вас будет оперировать очень хороший врач-хирург, – к нему со всей страны стараются попасть.
Дина попыталась улыбнуться, но вышла лишь кривая гримаса. Мысли в голове, как вороны, слетевшие с дерева, кружились хаотично и никак не удавалось их упорядочить. Ведь никто не знает, что все решится уже завтра. И мама, и Кирилл думают, что операция послезавтра. Дина ощутила отчаянное одиночество. Она поежилась и, подвернув ноги под себя, села в самый дальний угол кровати.
Принесли капельницу, Дина устроилась на кровати поудобнее, подставив единственную хорошую вену на левой руке. Пришлось развернуться ногами к окну. Да и хорошо, нет никакого желания и сил на общение с соседками по палате. Женщины о чем-то оживленно говорили, но Дина погрузилась в свои мысли. Наверное, Кирилл уже дома. Теперь ему придется возвращаться с работы раньше, чтобы покормить сына, поиграть, почитать сказку и уложить его спать.
– Хухарики будешь? – широко улыбнулась беззубым ртом подошедшая к кровати женщина. – Меня Тамара зовут. А ты Дина. Я на посту хпрохила.