Неразгаданные сердца
Шрифт:
Когда они оказались перед дверью, которой обитатели замка обычно не пользовались, Амисию затопило дивное чувство облегчения: теперь она могла порадоваться успешному завершению опасного приключения. Еще бы! Не струсили — и грозу отвели. Однако радость Амисии, как оказалось, была преждевременной; ей пришлось в этом убедиться, когда они ступили во второй тускло освещенный коридор.
— Мои заблудшие овечки вернулись домой… и, видно, не слишком спешили. — В голосе Анны, обычно веселом, сейчас слышалось раздражение. Она достаточно хорошо знала молодых людей и понимала,
Келда безуспешно старалась спрятать от материнского взора свои мокрые башмаки, которые оставляли на пыльном полу отчетливые следы, тогда как Амисия с сияющей улыбкой (с помощью которой надеялась отвлечь внимание от их перепачканных платьев) набрала полную грудь воздуха и провозгласила:
— Орва посылала нас набрать малины для ужина.
— И что же? Искали-искали, да не нашли? — Вопросительно подняв брови, Анна с подчеркнутым интересом поглядывала на их пустые руки.
Амисия чуть не застонала с досады. Только сейчас она сообразила, что, торопясь перехватить Рэндольфа, они забыли свои полные корзинки.
Келда ахнула:
— Мы их оставили на лужайке!
— Какая удача, что Орва знает вас как облупленных и не стала рассчитывать на ваши ягоды.
Анна укоризненно покачала головой. Ее терпение было на пределе; она измучилась тревогой, опасаясь, что исчезновение девушек навлечет на них гнев барона — риск был немалый. В самом деле, при всей симпатии Анны к молодой красавице, решившей никогда не склоняться по доброй воле перед Гилфреем, Амисии пора было бы уже повзрослеть, научиться обдумывать свои намерения и понимать, что опасности, которым она готова подставлять свою голову, могут обрушиться не только на нее, но и на других.
— О том, как важно выполнять взятые на себя обязательства, мы поговорим позднее. — Анна заметила, какими быстрыми улыбками обменялись девушки, и добавила весьма резко: — И разговор будет серьезный!
Девушки поняли свою оплошность и поспешно пригасили неуместные улыбки. Когда к Анне обратились два лица, на которых изображалась подобающая случаю серьезность, она продолжила:
— Складные столы уже собраны для ужина, поэтому поторопитесь, когда будете умываться — у вас уже не остается времени для ванны — и надевать приличные платья.
Им в любом случае следовало переодеться из повседневных домотканых платьев в наряды, по этикету положенные для общей вечерней трапезы, но Анна хотела дать им понять, что ей прекрасно видны все их хитрости; прищурившись, она вопросительно разглядывала их промокшие юбки и перемазанные подолы.
Только одна из девушек приходилась ей дочерью, однако в сущности она и второй заменила родную мать. После того как у Сибиллы так подло был отнят ее любимый Конэл, у нее, казалось, не осталось ничего, что привязывало бы ее к этому бренному миру. Все глубже и глубже погружалась она в царство духа, и это самым действенным образом помогло пресечь недостойные притязания Гилфрея; однако мятежные выходки Амисии, возможно, порождались не только ее бунтом против жестокости отчима, но и нежеланием смириться с отрешенностью матери.
Почувствовав,
— Оденьтесь понаряднее, — крикнула Анна им вслед. — А ты, Амисия, непременнозаплети косы и надень шапочку с покрывалом.
Амисия остановилась как вкопанная. Изящно очерченные брови изумленно поползли вверх. Анна чрезвычайно редко настаивала на таком полнейшем соблюдении правил для семейного ужина.
— У нас гость. Во всяком случае, сегодня он гость, но в дальнейшем ему предстоит стать членом семьи.
— Кто?
В глазах у Амисии засверкали золотые искры любопытства, а мысленно она уже представила себе бредовые картины — великолепный темноволосый незнакомец сидит рядом с ней за ужином.
Лица девушек светились ожиданием и восторженными надеждами — совсем как у детей перед раздачей рождественских подарков; Анна едва удержалась от смеха. Приняв самый суровый вид, женщина даже не подумала удовлетворить их любопытство, которое, как она надеялась, заставит их поторопиться, и требовательным жестом послала девушек наверх.
Они же, со своей стороны, стремясь поскорее переодеться к ужину и вовремя спуститься в парадную залу, взбежали по лестнице в коридор и почти уже миновали широкий переход, ведущий в кухню, где суетилось множество слуг, как путь им преградила маленькая пухлая женщина. Она стояла, уперев руки в бока, и весь ее вид выражал явное неодобрение.
— Орва, мы набрали ягод. Правда, набрали, — поспешила задобрить ее Келда.
Круглолицая кухарка пыталась изобразить на лице свирепое негодование, но при этом производила не более устрашающее впечатление, чем испуганная взъерошенная куропатка.
Улыбнувшись, Амисия поддержала подругу:
— Корзинки обе полные, только мы их оставили на лужайке. — Ее ласковая улыбка сменилась гримасой. — Но завтра утром мы за ними сбегаем.
Она оставила корзинки в лесу не нарочно, но это получилось очень даже удачно. Если их вечерний гость не прекрасный разбойник, то забытые корзинки могут послужить отличным предлогом для новой вылазки в лес, а уж там она постарается встретиться с ним.
— Никуда вы завтра не сбегаете, потому как мне приказано ничего такого вам не поручать — не то улизнете из замка, а после станете на меня кивать.
Орва погрозила им пальцем, но это не произвело должного впечатления, поскольку укоризненный жест сопровождался обычной веселой усмешкой.
Амисия, расхохотавшись, крепко обняла кухарку, к которой была нежно привязана, но при этом постаралась, чтобы та не прочла в ее глазах решимости добиться своего. И кухня, и внутренняя лестница башни располагались позади возвышения в парадной зале и имели общий проход в эту просторную палату; сейчас оттуда доносился звон посуды, свидетельствующий, что там накрывают столы для ужина. Этот звук заставил девушек поспешить; они взбежали на верхний этаж замка и вошли в их общую маленькую спальню рядом с комнаткой леди Анны и сэра Джаспера.