Неразлучные друзья
Шрифт:
Мы не стали спорить и пошли дальше. На повороте дороги Генка предостерегающе поднял руку: в пяти метрах от нас под ёлкой теснились какие-то тощие серые щенки.
И в тот же миг позади неистово завопил Серёжка:
— Волк, ребята, волк! Спасайтесь!
Мы с Генкой мигом взлетели на сосну. Едва наши ноги оторвались от земли, как на дорогу выбежала крупная серая волчица с клочками невылинявшей шерсти на боках и увела волчат. У меня по спине пробежали мурашки.
Мы
Никто не знает, сколько мы просидели на этом дереве. Может, час, а может, два… Волчица не показывалась. У меня отчаянно заныли ноги и забурлило в животе.
Всё, что было в наших карманах съестного — Генкина горбушка хлеба и случайно затерявшиеся у меня два кусочка сахара, — было уничтожено. Теперь все надежды и помыслы были обращены к Серёжкиному мешку, который преспокойно валялся под деревом. О том, что этот мешок можно взять, нечего было и думать: волчица наверняка сидит где-нибудь поблизости и только того и ждёт, когда мы слезем.
— Серёжка, а что там у тебя в мешке? — спросил Генка.
— А ничего особенного… Колбасы немножко, пирожки, молоко в бутылке, три яблока…
Генка проглотил слюну и тяжело вздохнул.
— …груша, апельсин, печенье…
Генка вдруг завозился, нащупал ногой сук.
— Куда ты? — взмолился Серёжка и полез ещё выше. — Я наврал… ни апельсина, ни печенья там нет! Ничего нет!
Генка не слушал и слезал, но на последнем суку он всё-таки остановился.
— А что есть? — с опаской поглядывая вниз и явно оттягивая время, спросил он.
— Батон с изюмом, — ответил я.
— Кто ж это на охоту с изюмом берёт? — сказал Генка. — Черняшку на охоту надо брать. — Не решаясь спрыгнуть, он всё ещё сидел на суку.
У меня от голода нестерпимо сосало под ложечкой. Серёжка даже перестал болтать, что случалось с ним очень редко.
А волчица определённо хитрила: до сих пор она не издала ни единого звука.
Неожиданно Генка спрыгнул на землю и смело пошёл к мешку. Но, сделав несколько шагов, он с криком бросился обратно на дерево.
Из-под ёлки выбежала волчица, подскочила к дереву, упёрлась передними лапами в ствол и потянула носом воздух.
— Держись, Генка! — крикнул я. — Сейчас прыгнет!
Но волчица вильнула хвостом и залаяла.
— Генка! Да ведь это же Ага! — вырвалось у меня. — Овчарка лесника!
А мы, дураки, на дерево от неё залезли!
— Ага! Ага! — осторожно позвал Генка.
Но Ага равнодушно посмотрела на него и направилась к Серёжкиному мешку.
— Ага! Ага! —
Я засвистел, Генка бросил в неё шишкой, но Ага, не обращая на нас внимания, принялась трепать мешок. Решиться на то, чтобы отбить колбасу, было рискованно: а вдруг это не Ага, а всё-таки волчица?
Ага упёрлась в мешок лапами, разорвала его и начала уплетать колбасу. Генка достал рогатку и выстрелил. В мешке что-то брякнуло — по траве растеклась лужица молока. Ага вылакала молоко, облизала мешок и перетащила его за сосну, — нам виден был только её хвост.
Серёжкина колбаска улыбнулась. В это время на дорогу верхом на лошади выехал лесник дядя Вася.
— Вы что здесь делаете?
— Наблюдаем! — неожиданно подал сверху голос Серёжка. До этого его не было слышно. — Местность изучаем…
— Собаки испугались?.. Ага, нельзя! — крикнул лесник. — Слезайте, не тронет! Ко мне, Ага!
Но Ага вдруг остановилась возле ёлки, обнюхала траву и, ощетинившись, зарычала. Дядя Вася подошёл к ней, наклонился и что-то долго рассматривал под ёлкой.
— Ну, слезайте! Живо! Делать вам здесь нечего!
Мы слезли. Генка поднял мешок, но в нём ничего уже не было. Дядя Вася вывел нас на дорогу, и мы, стараясь не отставать от него, пошли домой. Куда уж теперь охотиться — время позднее, да и страшно хотелось есть.
Не доходя до опушки, дядя Вася окликнул Агу и свернул на лесную тропу. Дальше мы пошли одни. В лесу стало заметно смеркаться. С ёлки на ёлку бесшумно перелетали птицы. Мы пошли быстрее. Послышалось мычанье коров в посёлке. У меня будто с плеч гора свалилась, даже про голод забыл.
Генка шёл, опустив голову, и молчал. Видать, он здорово переживал нашу неудачную охоту.
А Серёжка, теперь осмелев, снова начал шутить:
— Попробовали колбаски?.. А за молочко Ага нам, наверно, спасибо говорит…
Он со всех ног кинулся к придорожной сосенке, повис на ней и, взвизгивая и дрыгая ногами, изобразил Генкино бегство от «волчицы». Теперь, когда мы знали, что в лесу была не волчица, а собака, нам стало смешно.
Но вдруг Генка схватил меня за руку:
— Ты знаешь, а волчица-то была настоящая…
Мы с Серёжкой даже остановились.
— У Аги щенков-то нет!
— Правда нет!
— А вылинявшей шерсти на боках тоже нет?
— Нет!
— А видели, как Ага у ёлки зарычала? Волка учуяла!
Этого было достаточно. Первый бросился бежать Серёжка, за ним и мы. Через несколько минут мы были около посёлка.
На душе сразу стало веселее — мы дома.
Проходя мимо «поросячьего моря», к великому нашему удивлению, в одном из Генкиных силков мы обнаружили крупную сизогрудую утку.
— Ура! — на радостях закричал Серёжка.
Усталости как не бывало. Наш охотничий дух снова воспрянул, и мы за все сегодняшние неудачи решили отыграться на утке. Наскоро ощипав её, мы побежали за хворостом. Через пять минут на берегу «поросячьего моря» пылал костёр.