Неразрешимое бремя
Шрифт:
— Запомните, вы этого документа никогда не видели! Если об этом станет известно, поверьте — церковная больница для душевнобольных покажется вам лучшим на свете местом.
Лидия яростно молчала, растирая запястье, и я насмешливо добавил, ощущая привкус крови во рту:
— И приведите себя в порядок…
Она процедила сквозь зубы:
— Я спасла вашу шкуру, а вы… вы еще пожалеете о своем поведении, господин инквизитор, — и полезла в сумочку за зеркалом.
Я отвернулся, поискал платок, вспомнил, что одевался второпях,
— Вы понятия не имеете, во что ввязались. Я не шучу. Напомнить вам Церковные изложения, пункт 13? Отлучение от Церкви за одно только упоминание апокрифов. А за их прочтение — смертная казнь. Без судебного приговора, заочно.
Лидия прищурилась и придвинулась ко мне.
— А их можно прочесть? Мне они показались беспорядочной кашей из букв…
— Что?!? Когда вы успели заглянуть в манускрипт?
Она презрительно вскинула подбородок:
— Вы забыли? У меня абсолютная память. И даже мельком брошенного взгляда у вас дома мне было достаточно…
Я схватился за голову. Что же делать? Моя обязанность в данном случае — немедленно арестовать ее и… Я встряхнул ее за плечи.
— Забудьте все, что видели, понятно? Если об этом станет известно, вас арестуют и без суда предадут смертной казни, слышите? Даже одного подозрения, что вы могли ознакомиться с его содержимым, будет достаточно для приговора.
— А что в таком случае будет грозить вам? — Лидия насмешливо улыбалась, в ее светлых глазах зарождалось такое знакомое безумное сосредоточие.
Я отпустил ее и отодвинулся, рукой нащупав успокоительную тяжесть бумажного свертка за пазухой.
— Допуск к апокрифам есть только у членов Ордена Пяти. В лучшем случае я лишусь сана.
— Но тот, кто подложил вам этот документ, рассчитывал на худший вариант развития событий, верно?
Я не ответил, не собираясь обсуждать внутренние дрязги Святого Престола, но Лидию это не остановило. Она опять придвинулась ко мне и игриво провела рукой по моей щеке.
— Хватит! — я перехватил ее ладонь. — Не надо пытаться…
— У вас здесь помада, господин инквизитор, — безумие в ее глазах пылало, мне сделалось по — настоящему жутко.
— Дать вам зеркало? — ее тон стал вкрадчивым. — А хотите, я расскажу, кто к вам приходил домой, когда вас не было? И кто подбросил вам Завет?
Я стал яростно растирать щеку, отказавшись от зеркала.
— Сделайте такое одолжение, госпожа Хризштайн. Только откуда вам это может быть известно?
Лидия облокотилась на мое плечо локтем, подперев голову, и мечтательно протянула:
— Вот если бы вы дали себе труд хотя бы изредка заглядывать к нам на завтрак, или на обед…
Я досадливо сбросил ее руку со своего плеча. Она не унималась.
— Мне интересно, третья часть сборного ключа от хранилища у вас, отца Валуа и епископа, да?
Откуда, демон ее раздери, она об этом знает?
— А когда отстранили кардинала Ветре,
Лидия спокойно улыбнулась, глядя на мое вытянувшееся лицо, потом взяла под руку и опять прислонилась ко мне.
— Знаете, я удивлена, что ваши апокрифы сохранились до сих пор. С такими мерами безопасности им давно уже пора обретаться в какой-нибудь частной библиотеке. Но все-таки, что за язык, на котором они написаны?
Я выдернул руку, потом за плечи отсадил ее от себя подальше, нащупал сверток за пазухой, выдохнул злость. Глупо беситься, это целиком моя вина, это я не проверил и не подумал о такой возможности. Мне и в голову не пришло, что кардинал Ветре пойдет на такое. У него оставалась часть ключа, и если он подкупил или запугал одного из стражников, то вполне мог вынести Завет.
— Кто приходил ко мне домой?
— Отец Бульвайс, — Лидия задумчиво разглядывала меня, словно пыталась прочитать мысли. — А с ним мелкий мошенник по кличке Косой. А еще у вас на замке следы царапин. — Она вываливала на меня все эти факты и наблюдала за реакцией. Я глубоко втянул воздух и сказал:
— Я признателен за вашу помощь и сведения, однако впредь попрошу не вмешиваться в дела церковные. Я сам разберусь.
— Неужели? И что же вы намерены делать? Подкинуть Завет обратно в хранилище? Словно ничего не случилось? Или обвинить кардинала, который не покидал своего дома? Только ведь Завет у вас, а не в его доме. Или вы подсунете документ на какой-нибудь злосчастный торговый корабль, чтоб потом его триумфально обнаружить? Кстати, последний вариант вполне ничего…
— Не беспокойтесь, вас это не касается. Мы, кажется, приехали.
— Да, но увы, опоздали. По вашей милости, заметьте. Корсет!
— Что? — я недоуменно воззрился на нее.
— Корсет затяните, или мне выйти в таком виде?
Привратник не узнал меня в инквизиторской мантии, зато подобострастно поклонился Лидии. Она кивнула ему, а потом обратилась к Тени, протягивая ей альбом:
— Возьми, твои рисунки должны быть безупречны, ты меня поняла? И отправь извозчика домой, пусть заберет из дому мой бурнус, погода начинает портиться. Не хочу мерзнуть.
Лидия повела плечами, словно от холода, хотя одуряющая духота еще не спала.
— Проходите, милости просим, только представление уже началось… — привратник взял пригласительные и широко распахнул перед нами дверь.
Из темноты мгновенно возникла экономка, как если бы поджидала нас за дверью. Приветственно кивнув нам, она попросила следовать за ней и провела нас на второй этаж. Тяжелая смесь пряных сладких ароматов оглушила меня, начали слезиться глаза, я позорно расчихался.
— Проходите, вот ваша ложа, — экономка открыла дверь, и мы оказались на маленьком балкончике, что вмещал удобный диванчик и столик, на котором стояли фрукты и вино.