Неразрешимое бремя
Шрифт:
Я резко встал:
— Довольно! Вы утверждаете, что эти странности можно объяснить только колдовством? Хорошо, пусть будет так. Я поверю вам и начну дознание.
Лидия отступила и церемонно поклонилась воягу:
— Тогда позвольте мне покинуть вас, ваша светлость. — Лидия ровным шагом отправилась к двери, а я судорожно пытался понять, блефует она или нет. Так просто отказаться от участия в дознании? Тем более, в деле, в котором заинтересован такой влиятельный вельможа.
Положение спас сам вояг:
— Постойте, госпожа Хризштайн! Я
Лидия остановилась и обернулась с довольной улыбкой. Я мысленно застонал: а чего я, собственно, ждал?
— Вы понимаете, ваша светлость, я сейчас довольно занята, дела наследования отнимают почти все свободное время… — протянула она выжидающе.
Вояг понимающе кивнул и сказал:
— Безусловно. Я не останусь в долгу. Со своей стороны обещаю полную поддержку в городском совете в случае судебного разбирательства. Думаю, что господин инквизитор также не останется в стороне…
— Увольте меня от ваших политических игрищ, — прервал я их. — Мне нужно побеседовать с помчиком Прошицким, также я хочу услышать про остальных жертв: сколько их было, обстоятельства гибели, результаты вскрытия, если есть, а также кто вел дознание по факту их смерти.
Вояг пожал плечами:
— Боюсь, я ничем не смогу вам помочь. Встретиться с помчиком Прошицким будет проблематично, он сейчас в городской тюрьме, даже меня к нему не пустили. Капитан Лунтико закусил удила и упрямо гнет свою линию, подозреваю, что он заинтересован в том, чтобы ослабить мои позиции в совете. Что же касается остальных жертв, — вояг сделал паузу и кивнул на управителя. — Думаю, господин Скоридж вам сможет больше помочь.
Управитель снял очки, опустил глаза и очень тихо сказал:
— Мне известно про еще две гибели девушек от подобных ран. Вскрытия не было, как и дознания, смерти тут же замяли. Обе девушки были… мм… из борделя госпожи Розмари. Тело первой девушки я даже не видел, ее освидетельствовали без меня, и, насколько я знаю, быстро кремировали. Три месяца назад это было, а вторую же… Я видел рану, понимал, что смерть насильственная, но… — управитель развел руками. — Вы же понимаете… Никто не заявил в громаду для проведения дознания, а сама госпожа Розмари была сильно напугана и обмолвилась, что теряет уже вторую рабыню подобным образом… Я пытался выяснить подробности, но она отказалась говорить… Тело предали земле, снова без вскрытия, хотя я пытался настоять…
Лидия прервала управителя:
— Последняя девушка, Ивонна, из того же борделя?
Управитель кивнул.
— Как удобно, — протянула Лидия, подмигнув мне. — Ну что, господин инквизитор, придется наведать одно богопротивное заведение?
Я отмахнулся от нее, потрясенный их равнодушием:
— Господин Скоридж, я не понимаю, вы видели, что смерть насильственная, но не предприняли ни единой попытки?.. Вы же могли сами заявить просьбу о проведении дознания!
Управитель покаянно вздохнул:
— Господин инквизитор, наверное, вы не знаете, что из себя представляет заведение госпожи Розмари. Это очень дорогой бордель, самый лучший в городе. Клиенты там непростые, вельможи да богатые купцы, словом власть имущие. Разное может произойти с девочками, бывает, погорячился клиент, руки распустил, кто ж на него пойдет заявлять? Откупаются обычно, миром все улаживают. Не знаю, как там все было, думаю, вам действительно стоит поговорить с госпожой Розмари. Если только она согласится говорить…
— Вы просто решили не наживать себе неприятностей, господин управитель. Только вам, вам и госпоже Розмари, отвечать потом перед Единым за свои поступки. Не в моей власти изменить сложившийся порядок, но я сделаю все, чтобы не допустить подобного в будущем.
Я поднялся, показывая, что разговор закончен. На душе было мерзко.
Я догнал Лидию только на выходе из больницы, окликнув ее на крыльце:
— Постойте!
Она остановилась и нехотя развернулась ко мне, прищурившись от яркого слепящего солнца, бьющего ей прямо в глаза. После отвратительного холода ледника была невероятно приятно окунуться в полуденную жару.
— Что вы увидели там, в темноте ледника?
Она проигнорировала мой вопрос, продолжая молча разглядывать меня. Когда молчать стало совсем неприлично, а некоторые посетители больницы стали коситься на нас, застывших друг против друга на лестнице, я сказал:
— Я намерен отправиться к епископу Талериону, чтобы получить у него разрешение на дознание. Прошу вас до этого момента ничего не предпринимать.
Лидия поднялась на пару ступенек, протянула ко мне руку и задумчиво пропустила между пальцев воротник моей мантии. Я довольно резко оттолкнул ее ладонь, но она проигнорировала предупреждение.
— Вы, господин инквизитор, можете отправляться куда угодно. Я же… поеду прямиком в тюрьму, чтобы побеседовать с помчиком Прошицким.
— Вы не слышали, что сказал вояг? Вас к нему не пустят! — меня злило ее самоуверенное упрямство.
— Меня, — подчеркнула она. — Меня пустят.
— Вы не можете допрашивать его!
— Отчего же? — она склонила голову набок, ее светло-серые глаза в солнечном свете стали пугающе прозрачными. — Господин инквизитор, если хотите отправиться со мной, то так и скажите…
Я заскрипел зубами от негодования, прекрасно понимая, что она опять играет со мной, намеренно ставя в зависимое положение и направляя дознание по выгодному ей пути. Я мог плюнуть, развернуться и уйти. Наверное, так и стоило поступить…
Дежурный стражник с непроницаемым лицом взирал на нас:
— Пускать никого не велено.
— Вы сейчас препятствуете дознанию Святой Инквизиции, — я угрожающе навис над стражником, что был на полголовы ниже, но тот даже глазом не повел.