Неразрешимые противоречия
Шрифт:
– Я не хочу, чтобы ты был чьей-то марионеткой, поэтому больше не буду тебя наставлять на путь истинный, – сказал ему однажды отец. – Теперь ты должен сам прийти к своим выводам.
Не бывает истинной истории. Она всегда меняется от автора к автору. Но знание правды – сила, и орден это понимал, поэтому хранил в своих спрятанных в надёжном тумане небытия недрах старинные рукописи и толстые книги, запечатлевшие то, что никто из сторонних этому братству людей не должен был узнать… никто, кроме маленького Виктора, взглянувшего на мир без призмы внушаемого ему ранее мировоззрения, которое, словно очки, спало с его глаз, ослеплённых от того мира, который теперь предстал перед ним. Так он узнал о том, что было надёжно скрыто из истории, что многие вещи происходили при участии ордена, в котором теперь состоял и его
Тогда-то Порохов впервые самодовольно усмехнулся, наблюдая за теми, кто шёл по улице мимо окна его небольшой комнаты, а в голове раздалась спокойная, без единой сторонней нотки мысль: «Ничего они не понимают».
Проходил год за годом, а Виктор был погружён в изучение книг, что отец тайно приносил ему. Со временем ему начинало казаться, что он уже изучил достаточно, что уже познал все истины мироздания, что теперь стал способен творить, поэтому, когда в один из осенних тусклых вечеров очередная порция документов легла на стол перед ним, он поднял взгляд на своего предка, уверенно произнеся, что готов вступить в орден. Его отец тогда лишь молча посмотрел на него, взяв очередную из книг со стола, что лежала поверх общей стопки, и, протянув её сыну, ответил:
– Нет.
Ему сначала казалось, что отец передумал пускать его в братство, отчего заваливал ещё большим количеством страниц, надеясь, что его сын сдастся, решив, что эти усилия не стоят того, но, продолжив своё обучение, вскоре Виктор пришёл к выводу, что тот был прав, ведь истина с каждой книгой всё дальше ускользала от своего охотника. И прежде чем получить право изменить мир, он должен был проделать ещё огромный путь, лишённый каких-либо границ, что могли хотя бы намекнуть на то, куда следует идти дальше, но это созревание не могло продолжаться вечно, и пришло время, когда младший Порохов достиг того долгожданного возраста, распахнувшего для него двери в тайный орден.
В тот заветный день старший Порохов молча подошёл к сыну, который давно бы уже потерял возможность двигаться из-за нескончаемого потока информации, которая вынуждала его проводить почти всё своё время в бездвижном положении за столом или на диване, если бы отец не заставлял его каждый день заниматься бегом, а иногда не водил бы в спортивный зал, чтобы тот, получив пару синяков, не забывал, что значит бороться. Там же тренировались и некоторые другие члены ордена, один из которых приходил со своим сыном, чьим основным противником на ринге и становился Виктор. Его звали Александр Старовойтов. Тогда-то они оба впервые и почувствовали кислый привкус соперничества, безжалостно разъедавшего зубы, которые стискивались в мёртвой хватке каждый раз, когда кто-то из них наносил удар противнику. Желание доказать не только своё превосходство, но и превосходство своей семьи перед соперником отравляло их обоих.
Но столкнуться в настоящей битве им было суждено чуть позже, уже после того, как, решив закончить многолетнее обучение, старший Порохов молча встал перед сыном, который, ожидая какого-то очередного упрёка, бездвижно смотрел на своего отца.
– Виктор, прежде чем задам тебе вопрос, я хочу предупредить, что твой ответ никак не повлияет на наши отношения, – начал он, садясь на стул перед ним. – Это должно быть твоё! И только твоё решение! От него зависит твоя судьба. Я надеюсь, что ты понимаешь всю ответственность!
Он замолчал, вглядываясь в глаза своего потомка, и затем, наклонившись к нему, продолжил:
– Ты за эти годы узнал многое, тебе открылись многие тайны, ты вырос. Поэтому, думаю, пришло самое время, чтобы принять окончательное решение.
Он ещё сильнее приблизился к нему и чуть ли не шепотом произнёс:
– Ты хочешь вступить в орден?
Старший Порохов отодвинулся, выпрямившись на стуле, и отвернулся, чтобы не мешать своему сыну сделать самый важный выбор в своей жизни.
– Да, только этого и хочу! – внезапно ответил тот, даже не дав тишине
– Тогда нам пора, – спокойно, но с едва заметным удовольствием, которое тщательно скрывалось, произнёс отец Виктора.
Оказалось, что, чтобы стать частью ордена, каждому желающему нужно доказать, что он достоин этого. Три испытания для семи кандидатов и только одно место в братстве.
Сейчас Порохова только удивляет то, как они с Александром Старовойтовым, который теперь тоже был в числе претендентов на заветное место в тайной организации, переложили свою спортивную ненависть друг к другу на новую дуэльную площадку, называвшуюся отбором кандидатов. Казалось, если оставить их наедине, то кровь украсит стены комнаты, которой бы не посчастливилось стать невольной свидетельницей этой неловкой ситуации, ставящей под сомнение всю их благоразумность. Скорее всего, так и случилось бы однажды, но за пару мгновений до этого инцидента молодой человек, ищущий своих родителей по извилистым коридорам замка, ставшего домом для ордена, заметил этих двоих, до брызг раскалённых слюней спорящих о какой-то мелочи. Этого молодого человека звали Макар Разин. Он вмешался в напряжённую беседу, словно огромная глыба льда, упавшая в извергающийся вулкан, едва остудив его, но не остановив.
Время шло, но развязка этого конфликта так и не думала проявляться, ведь они оба проходили одно испытание за другим, не желая сдаваться, а за ними следовал и Разин, который не мог позволить себе отступить из-за строгого надзора своих предков. Так они втроём добрались до самого последнего испытания, что не могло не удивить тех, кто наблюдал за ходом этого отбора словно за скачками.
Смысл последнего задания был в перерождении. Отец не стал рассказывать Виктору, что будет происходить, чтобы не лишать сына возможности проявить свою истинную натуру в соприкосновении с неизвестным. Однако, когда перед тем отворились уходящие в высокий потолок двери и он вошёл в эти утопающие в противостоящей свету тьме тяжёлые врата, надежда на скорейшее избавление от страданий стала лишь ускользающей иллюзией, в которую так жадно, но так обречённо впивался надломленный разум. Перед ним открылся вид на уходящую во тьму дорожку, окружённую безликими монстрами в белых масках, следящими за каждым его движением. Их глаза светились в свете играющих свечей, что по обе стороны очертили этот враждебный всему живому путь от посягательств на него извне.
– Чтобы возродиться заново, необходимо сначала умереть, – раздался в его голове голос одного из шести мастеров, которые присутствовали на последнем этапе отбора.
В этот день состав совета был неполный, ведь Владимир Петрович Переломов, чья двоюродная младшая сестра была матерью Виктора, был вынужден покинуть своего племянника в его последнем рывке к заветному месту в ордене и уехать в Сибирь для переговоров с какими-то важными людьми, о существовании которых больше никто не знал. Это было типичным для него отбытием, ведь он часто оставлял свой дом, отправляясь куда-то с тайным визитом, потому что это и было его главной обязанностью. Он был профессиональным дипломатом. Но его излюбленным занятием было стремление взять всю власть в свои руки, ведь ему казалось, что его единовластное управление орденом будет куда действенней, чем постоянно спорящий совет, состоящий из людей, имеющих разные взгляды. Однако об этой идее знали только его самые близкие люди, к числу которых принадлежал и старший из Пороховых.
– …очистите свой разум, – продолжал скандировать один из мастеров. – Прошлая жизнь уже не ваша…
Бурлящий гул тихих голосов пролетел над толпой, из уст которой стали доноситься неподвластные человеческому слуху звуки, из-за которых кожа на теле Виктора сжалась в нервной попытке улизнуть от этого демонического пения. Порохов хотел сбежать оттуда, но почувствовал, как мощные толчки в спину выпихивают его из дышащего жизнью мира, заставляя его повиноваться своей судьбе, конец которой был уже совсем близок. Поддавшись этому немому приказу, он сделал нерешительный шаг и вошёл в безжизненный коридор между небытием и абсолютным забвением. Толчок повторил свой настойчивый акт принуждения, и его беспомощная жертва послушно прошла сквозь тьму, пока не оказалась посреди огромного круга, ограниченного неподвижной стеной из мёртвых тел, чьи лики всё так же были скрыты под пустыми масками.