Нереальная дружба
Шрифт:
– Что за дерзость? Да как ты смеешь так отвечать мне?!..
– Ваша Светлость, в мыслях не было Вас обидеть, - искренне удивился такой реакции Брюс, привыкший к тому, что наследная принцесса, к конюшням которой он был приставлен, сама выражалась именно так.
«Стоп...» - мысленно сказала себе красавица, вспоминая, что она не капризничать пришла, а информацию выведывать и, следовательно, ругаться с Брюсом не было никакого резона.
– Скажи мне, Брик...
– Брюс, миледи, - снова вставил конюх, одаривая маркизу
– Пусть Брюс, какая разница?!
– нервно огрызнулась красавица.
– Что ты там сказал насчёт вечера?
– Наш лейб-медик рекомендовал Её Высочеству выезжать верхом дважды в день. Утром, после завтрака и вечером, перед поздним ужином гулять по берегу Темзы и дышать речным воздухом, раз уж до моря у нас далеко.
– Забавное лечение... От этого можно простыть!
– Напротив, очень укрепляет!
– Не сомневаюсь...
– Её Высочество довольна. А я человек маленький, что прикажут, то и делаю.
– Если я решу присоединиться к Её Высочеству, к какому времени мне быть готовой?
– Обычно для вечернего моциона я готовлю коня к семи часам. Если, конечно, Её Высочество вовремя возвращается в замок и вообще планирует вторую прогулку.
– Понятно, - проговорила Анжелина.
– И как долго будет продолжаться это «лечение»?
– По плану - до холодов, - снова улыбнулся Брюс.
– Но, по-моему, нашей наследнице очень понравилось, и она вряд ли будет сидеть зимой дома.
– Это зависит от того, какая выдастся зима, - усмехнулась красавица и, выделив интонационно имя конюха, несколько кокетливо попрощалась с ним: - Ну что же, Брюс... до встречи.
Довольная проделанной работой первая леди вернулась к себе через чёрный ход. Войдя в покои, она скинула плащ на пол и прошла к окошку.
Спальня Анжелины была просторной, обставленной с большим вкусом, выдающим любовь хозяйки к очень дорогим вещам. Как и в опочивальне наследной принцессы, в комнате маркизы Линкольн преобладали холодные строгие тона: снежно-белые занавески, синие бархатные кресла, пол был застлан дорогим персидским ковром с преобладанием холодной и чёрной гаммы, а в углу, возле ширмы для переодевания стояло огромное кресло-качалка. Кровать, комод, туалетный столик и прочая мебель были сделаны из чёрного дерева, а стены и потолок обиты белым шёлком.
Прошествовав к большому креслу у камина, Анжелина опустилась в него и, подперев правой рукой подбородок, улыбнулась своим мыслям.
– Сара!
– крикнула красавица свою верную служанку.
– Сара!
В комнату из смежного помещения вбежала молоденькая мулатка - крепкая и тоненькая, как серна.
– Ступай на крышу донжона[1] с моим флагом и вывеси его там.
– Да кто же меня туда пропустит?
– очаровательно надув шоколадного цвета губки, камеристка сложила ручки на переднике.
Анжелина усмехнулась и протянула девушке фамильное кольцо:
– Возьми,
– Уже бегу!
– сделала книксен мулатка и поспешила прочь.
– Флаг не забудь, дурёха!
– чуть наклонившись вперёд, крикнула ей вслед маркиза.
Стяг на Круглой башне являлся условным знаком для Кеннеди и его людей.
На крыше загородного особняка была установлена подзорная труба. Едва ответственный за наблюдение разбойник увидел флаг с гербом маркизы Линкольн, он в тот же миг сообщил об этом атаману.
– Сержант!
– крикнул Кеннеди.
– Какой там поблизости?
Играя в армию, Чёрный Джон придумал своим помощникам сержантские звания и заставлял всех остальных величать их именно так.
– Джим Токкинс, атаман, - отчеканил вошедший в комнату испанец.
– А, Джимми, - обернулся Кеннеди и снова уселся в своё любимое кресло, как на трон. По губам его расплылась улыбка.
– Пошли кого-нибудь из своего отряда во дворец к маркизе Линкольн.
– К маркизе?
– едва сдержав трепет в сердце, возникший при упоминании титула красавицы на белом коне, переспросил Токкинс и, получив утвердительный кивок, выскочил прочь.
В его глазах появился странный огонёк, который Чёрный Джон ошибочно принял за задор в ожидании нового дела. Уже через полминуты Джим вернулся с рыжим здоровяком.
– Мы с Корсаром поедем, - доложил испанец.
– Нет-нет-нет, Джимми, - недовольно промычал Кеннеди и отрицательно покачал пальцем.
– Ты мне нужен здесь. Останься. Придёшь через четверть часа ко мне.
– Да, атаман, - покорно ответил испанец.
В этот миг ему показалось, что едва успевшие проклюнуться крылышки были безжалостно подрезаны суровым надзирателем. Джим развернулся на каблуках и вышел прочь.
- Очень хорошо, - проговорил Чёрный Джон.
– Подойди сюда, Корсар, объясню, что от тебя требуется.
– Сара!
– вновь раздался нетерпеливый крик капризной красавицы.
Мулатка вошла в опочивальню маркизы и тут же получила приказ:
– Иди по чёрной лестнице к северным воротам. Встретишь там человека в маске - его нужно тайно провести в мою приёмную.
– Да, миледи, - сделала книксен мулатка и юркнула за ширму.
Едва Сара скрылась, красавица прошла в свой личный кабинет, села за стол и стала писать.
Когда служанка вышла к обозначенному месту, стал накрапывать мелкий дождь. Мулатка поёжилась и плотнее закуталась в накидку. Через пару минут из-за берегового холма нарисовался всадник, приближающийся к тайному лазу. В решётку ограды были встроены ворота, открывавшиеся только теми, кто знал об их существовании. Всадник спешился и стал привязывать коня к прутьям, Сара с интересом его рассматривала. Пришелец оказался высоким рыжим человеком с длинной бородой. Как и говорила её госпожа, на лице бандита была полумаска[2].