Нерон, или Актер на троне
Шрифт:
Все это произошло на глазах потрясенной Агриппины. По невероятной игре случая она стала свидетельницей уготованной ей смерти. Поняв, что единственная, надежда спастись – это остаться незамеченной, она, пересиливая боль в раненом плече, молча поплыла к берегу.
Все так же светили звезды, и море было спокойно.
Агриппина уже подплывала к пляжу, когда ее заметил вышедший на ночной лов рыбак. Он поднял ее в лодку и доставил почти к самому ее дому.
И вот она уже на своей вилле, окруженная перепуганными служанками и рабами. Обсыхает, согревается, занимается своим плечом, обдумывая при этом ночное происшествие. Сомнений нет: это – тщательно
Она достаточно умна, чтобы сообразить, что, если у нее и есть шанс выжить, то лишь сделав вид, что она ничего не подозревает. Поэтому Агриппина отправляет к Нерону одного из своих вольноотпущенников Луция Агерма с сообщением, что по милости богов и хранимая судьбой, она избежала величайшей опасности. Он, конечно, в тревоге за здоровье матери, но она просит пока повременить с посещением, поскольку нуждается в отдыхе.
Внимательно выслушав императрицу, Агерм поспешил в Байи известить Нерона о случившемся.
Глава девятая. «Поражай чрево, зачавшее Нерона!»
В Байях Нерон с нетерпением ждал известия о смерти матери. При малейшем шуме он бросался к дверям в надежде увидеть вестника. Но никто не появлялся. С каждой минутой его тревога росла. Тщательно подготовленное кораблекрушение казалось уже делом нереальным и чреватым опасными последствиями для задумавших его.
И вот, наконец, первое сообщение: план осуществлен, при крушении судна Агриппина погибла. Но только Нерон облегченно вздохнул, новая весть: императрица жива – она ранена, но жизнь ее в безопасности. От страха у него перехватывает дыхание. Что предпримет его мать? Она, конечно, уже догадалась о покушении и не сомневаться, кто его подстроил.
Трусливое воображение услужливо рисует ему разъяренную Агриппину, охваченную жаждой мести. Он уже видит ее то во главе отряда вооруженных рабов, то среди преторианцев, готовых отомстить за дочь Германика, то – обращающуюся с разоблачительной речью к сенату и римскому народу, показывающую свою рану и призывающую покарать преступников.
Впав в отчаяние, Нерон замечает на своей руке подаренный ему в детстве матерью золотой браслет с заключенной в него змеиной кожей. Он в ярости срывает его и отшвыривает в сторону. Затем приказывает позвать к нему Бурра и Сенеку. Как только они переступают порог его спальни, он тут же выпаливает:
– Мышеловка захлопнулась, но добыча ускользнула. Корабль – на дне, Агриппина – у себя на вилле. Она наверняка все поняла.
Сенека и Бурр уже все знали. Даже то немногое, что произнес Нерон, говорить не требовалось. Они долго молчат. Такой поворот событий ничего хорошего для них не сулит. В сложившихся обстоятельствах решение может быть лишь одно – отбросить все предосторожности и не мешкая убить Агриппину. В противном случае и им и Нерону – конец.
Молчание сановников затягивается, ведь им надо решиться на ничем не прикрытое убийство, которое несчастным случаем, как кораблекрушение, уже не объяснить.
Наконец, Сенека обращает взор на начальника преторианцев.
– Можно ли отдать солдатам приказ немедленно отправиться к Агриппине и покончить с ней?
Бурр мгновение размышляет и отрицательно качает головой.
– Нет. Преторианцы слишком преданы памяти Германика и никогда не поднимут руку на его дочь. Даже если приказ будет исходить лично от императора, они и тогда не осмелятся пролить ее кровь. Лучше доверить это дело Аникету. Ему принадлежала идея о распадающемся корабле, пусть он и завершит обещанное. Его подчиненные
Посылают за Аникетом. Он тотчас является и, чувствуя за собой вину, не колеблясь, берется довести дело до конца.
Обрадованный Нерон с присущей ему горячностью обнимает Аникета и с чувством произносит:
– Наконец я стану повелителем империи! И этот бесценный подарок делаешь мне ты, простой вольноотпущенник!
Слова императора звучат как укор Бурру. Нерон неодобрительно смотрит на подавленного префекта и снова поворачивается к Аникету.
– Возьми с собой надежных и решительных людей. И поторопись! Императрица ждать не любит.
И громко хохочет, довольный своей шуткой.
Отправив Аникета, Нерон, Сенека и Бурр начинают прикидывать, каким образом оправдать злодеяние и какое обвинение предъявить Агриппине. И вот, когда они мучительно ломают над этим голову, входит слуга и докладывает:
– Прибыл некий Агерм с посланием императрицы.
Такой удачи никто из них не ожидал.
Сразу оценив, как можно воспользоваться появлением в его доме вольноотпущенника Агриппины, Нерон приказывает проводить Агерма в свои покои. Когда тот вошел и, ничего не подозревая, начал радостно сообщать о том, что его госпожа избежала смертельной опасности, Нерон незаметно роняет у его ног кинжал и, прежде чем Агерм успевает сообразить, что происходит, поднимает тревогу. На крик императора прибегает охрана и видит перепуганного вольноотпущенника и лежащий у его ног кинжал. Присутствующие свидетельствуют, что кинжал выпал из одежды Агерма и приготовлен для убийства Цезаря. Несчастного волокут на улицу и обезглавливают.
Нерон и Сенека довольны. Теперь им не составит труда объяснить смерть императрицы. Успокоить общественное мнение и пресечь нежелательные толки, говорит Сенека, лучше всего, объявив, что в эту ночь Агриппина подослала своего человека умертвить принцепса, но, узнав о провале задуманного и уличенная в преступлении, чтобы избежать наказания, добровольно наложила на себя руки.
Тем временем по побережью разносится молва, что корабль, на котором императрица возвращалась домой, потерпел крушение и что сама она чудом избежала смерти в морской пучине. У виллы Агриппины тотчас собирается толпа из окрестных деревень. У многих в руках смоляные факелы. Их свет падает на бледные, взволнованные лица. Тени снующих людей, растерянные вопросы, сбивчивые ответы и сам поздний час вселяют в сердца собравшихся тревогу. Толком никто ничего не знает. Люди теснятся у входа, не ведая, с чем войти: с поздравлениями или соболезнованиями.
Внезапно все разом смолкают, и на какое–то мгновение устанавливается тишина. Из темноты появляется вооруженный отряд моряков под командованием Аникета и разгоняет толпу.
В это время Агриппина находилась в спальне, скупо освещенной светильником, в котором, потрескивая, догорало масло. Ей прислуживала одна – единственная рабыня. Вся во власти мрачных предчувствий, императрица задавала себе один и тот же вопрос: «Почему до сих пор не вернулся Агерм?» С каждой минутой шум за окнами возрастал, а вместе с ним и ее тревога. Вдруг движение на улице прекратилось. В наступившей тишине послышались властные окрики и кем–то отдаваемые команды. Это были голоса моряков, разгонявших толпу, и Аникета, распорядившегося окружить виллу вооруженной стражей. Затем его люди взломали двери и, опрокидывая с ног бросившихся им навстречу слуг, устремились внутрь дома.