Нерушимый 9
Шрифт:
Рина смотрела на это, и в ней закипала кровь, приливала к щекам, ушам, окрашивала лицо. Моя рука осознала себя и тянулась к лицу, но я с ней боролся, не пускал, проговорил только:
— Спасибо, Ольга Владимировна, нам теперь только за хлебом в магазин… — Теща достала батон нарезной, лукаво прищурилась.
Дарина отошла к окну. Мне же было интересно, это голодная юность девяностых оставила свой отпечаток, или Ольга Владимировна ворует на работе по зову души, потому что может?
— Дарина, — позвала она, — сложи это все в холодильник.
Дочь
— Теперь понятно, в кого у Рины такие таланты! — честно сказал я, хотел добавить, что в жизни ничего более вкусного не ел, но не стал — откуда мне, я ж детдомовский, не избалованный изысками.
Дальше мы беседовали без провокаций, мне даже показалось, что теща меня приняла. Она рассказывала о своей тяжелой жизни, как муж изменял, пил и бил, и в аварию попал, теперь у нее все тело в шрамах. И родственнички жадные, а подруги только и думают, как обмануть и воспользоваться ее доверчивостью. Я уж посочувствовать ей собрался, но задавил жалость в зародыше, вспомнив предупреждения Рины. И вот тут не выдержал, включил эмпатию, чтобы понять, зачем она это делает: она и правда верила, что ее все обижают, и больше всего на свете хотела, чтобы пожалели, позаботились, она ведь такая хорошая, так для всех старается.
Я собрался было рассказать про Англию, что мы живем не хуже, но она переключилась на детство Дарины — что-де умная была, но жутко вредная, приходилось за ногу привязывать, когда маленькая была. А когда выросла, пошла на бокс! Где это видано-то? У нее даже медали есть. И когда мальчик, с которым она встречалась в школе, стал ухлестывать за другой, она ему сломала нос, и даже милиция приезжала. Так что не обижай Риночку! А фоном: «Подумай, мальчик, она не лучшая партия для тебя».
Потом — нытье на тему, какие они бедные, родственники нос воротили, а теперь генерал-то помер, и скоро сами приползут.
Рина не перебивала, только слушала и иногда мне кивала.
Потом мы прогулялись по городу, покатались на прогулочном катере — теща пустила слезу, что давно так красиво не отдыхала, и понимает свою дочь (намек на брак по расчету), сходили в кино, и в семь вечера проводили Ольгу Владимировну на вокзал, пообещав приехать в гости. Не сейчас, когда-нибудь. Она попыталась напроситься на свадьбу в роли повара, но Рина четко обозначила, что торжественная церемония будет урезанной, никаких шикарных столов — все в кругу друзей. И мама будет гостем, а не работницей, ведь она этого достойна.
Когда электричка наконец тронулась, мы выдохнули и обнялись, как два бойца, которые сдержали натиск противника, и Рина пожаловалась:
— Когда мелкая была и не понимала, кто она есть, и правда думала, что отец козел тот еще. А когда чуть повзрослела, и до меня дошло, что она рассорила меня с подругами, все стало ясно. Обещаю: в нашей жизни ее
— Спасибо, что предупредила. — Я поцеловал Рину в нос. — Классно, что ты все понимаешь!
— Поехали домой!
Свой долг я выполнил, интрига, что за зверь теща, меня перестала тревожить, и я полностью сосредоточился на предстоящем матче с серьезным соперником: ЦСКА.
Глава 15
Чертово число
12.06.2025. 11 дней до часа Х
Выключив свет, Рина обняла меня, ткнулась носом в шею и прошептала:
— Тебе не страшно?
Вопрос застал меня врасплох. Страшно что? Темнота меня напугала, или завтрашняя игра с ЦСКА должна пугать?
— Не страшнее, чем обычно, — ответил я. — Мы отлично подготовились, почти десять дней у нас было.
— Такая глупость эти ритуалы! Я бы вообще их не проводила. Потому что все равно что-то будет не готово, или кто-то опоздает. Или сломает ногу. Или упадет в обморок.
— А кто должен падать в обморок? И почему? — не понял я.
— Ну не знаю… Солнце кому-то голову напечет. Или подерется кто-то с кем-то.
Что она несет? Кто подерется? Я с Акинфеевым? Так мы вроде нормально поладили.
— Ну если в августе в самое пекло все нормально, то сейчас-то чего? — удивился я. — Или ты про фанатов?
— А что, и фанаты будут? — Тон Рины изменился, она отстранилась и приподнялась на локте.
Глаза привыкли к темноте, и я увидел ее блестящие глаза, почувствовал совершенно неуместную и необъяснимую злость. В ней теща пробудилась, что ли?
— Ну а как без них? Поддержка-то нам нужна, без них сложно будет.
Фыркнув, девушка схватила подушку и начала меня лупить.
— Ты совсем офигел? А меня спросить? Нахрена нам фэнье? Они точно упьются и разнесут ресторан!
Тут-то до меня и дошло: она о свадьбе, а я — о ЦСКА! Я рассмеялся и выставил перед собой руки, защищаясь от подушки, которая в руках Дарины может стать смертоносной. Представил свадьбу, как мы идем мимо болел, а они нас посыпают пшеницей и мелочью, кричат: «Вперед, 'Титан» — а потом отправляются держать свечку в спальню и подбадривать криками: «Титан — чемпион».
— Чего ты ржешь? Что смешного?
Я схватил подушку, перевернул Рину и придавил, глядя в ее пылающие яростью глаза.
— Я вообще-то про игру говорю.
— А я… а я… Ту… туплю!
Теперь она запрокинула голову и рассмеялась, мы валялись на кровати и тряслись от смеха, как два идиота, потом опять обнялись, и Рина повторила:
— Мне страшно.
— Первый раз всегда страшно, — сказал я.
Надо же, сколько ликов и форм у страха! Моя девушка не побоялась одна выйти против толпы воров, прыжок с парашютом тоже ее не напугал, от парапланеризма она кайфует, а при мысли о свадьбе, о которой мечтают почти все девушки, на нее нападает паралич вплоть до отказа разума.