Нерусский новый русский
Шрифт:
Время обеда, постукивая по желудку, сообщало все назойливее, что забивать клубникой воспоминания о курином супе с вермишелью, оказывается, не получается. Солнце пекло, кожа подгорала, как яичница собственного приготовления. И вот, уже часам к пяти, когда начало как-то тускнеть вокруг, результат был достигнут.
Я помню, как на меня очкарили толстухи в электричке по пути назад. Я был, конечно, под подозрением. Представьте себе, ребёнок, весь перепачканный кровью, все лицо, руки, ноги и даже сандалии-корзинки – непременный атрибут летнего пионера. А ещё, этот зомби-сыроед, сидя в обнимку с грязными в земле полиэтиленовыми пакетами, явно выкапывал что-то с кладбища, а из пакетов льет кровь! Уж не помню сам ли или под угрозами крестов и осиновых кольев, но я был депортирован со всеми своими кровоточащими органами в тамбур поедать человеческие глаза и кишки в одиночестве и полумраке, как и положено пионерам-упырям. Я проливал дальше лужи и думал, как же это
Не помню, успел ли я изгадить весь наш миленький загородный домик или меня успели перехватить и нейтрализовать на подступах к Москве, но пакеты были приперты! Можно пред положить радость моих родителей при столкновении с такой моей неожиданной кипучей деятельностью под простым Российским названием «все в дом!».
Курение
Р.S.: всё лето мы курили по пачке в день. Один раз папа доктор, целуя меня, чуть не упал в обморок, опустившись в смог хабариков, скуренных до половины фильтров, которым я постоянно благоухал. Да что говорить, часть их, скорее всего, хоронилась у меня в спутанных кудрях. Пораженный папа прочел мне лекцию о вреде курения и т.д., которая, естественно, не произвела ни малейшего впечатления.
Первого сентября, как обычно, началась школа, и мы пошли с физрукосом в садик «Олимпия» бегать. Какого же было мое удивление, когда я моментально, почти со старта задохнулся, а ребята все убежали вперёд. И вот следующее изображение появляется передо мной: и это девочка, и потом следующая! И так начинает постепенно закрывать осеннее солнышко последняя девочка. Такие девочки есть в каждом классе, они в 2 или 3 раза больше обычных детей, эдакие буйволицы-тучки. Как правило, это результаты наплевательства или безумной глупости родителей. Итак, постепенно покрывая мой безвольно болтающийся язык пылью, подымаемой слоновьими ножками-тумбочками, и она меня тоже обогнала.
Как я добежал – не помню, но курить бросил в этот день.
Цемент
Помню нас в школе водили на спектакль «Цемент»! Это спектакль про цемент! Шел он в ДК им. Горького. Был абсолютно пустой зал и один наш класс. Почему никого не интересовал спектакль с таким загадочным и романтичным названием?! То ли уровень образования и развития населения в восьмидесятом был уже настолько высок, что все всё про цемент знали вплоть до самых мелких нюансов про консистенцию, перевозку и смешивание, то ли народ смотрел описание и, узнав, что спектакль про коммунизм и пролетарские мучения, а не про строительный материал, разочарованно сплевывал и отходил от касс. Люди в эти годы были уже совершенно сыты подобными пропагандистскими яствами в искусстве. Артисты играли только для тридцати пятиклассников и не менее несчастного преподавателя. Внимания детей хватило минут на десять. Заметив, что абсолютно равнодушно к проблеме личного и общественного учительница заснула, мы начали непринужденно общаться друг с другом. Как и положено людям, смеяться хочется именно там, где нельзя, а детям особенно. Мы ржали и кидались бумажками и ручками, а артисты пламенно кричали друг другу что-то про коммунизм, честь и цемент! Не могли они остановиться, бедные, и гаркнуть на нас со сцены. Понимая это, мы наглели все больше, дети начали бегать по залу, перелезать через ряды, кто-то дрался, катаясь по полу в проходах. Может, училка и просыпалась, но увидев такую картинку, да и собственно отсутствие военных действий между артистами и зрителями, жмурила что есть сил дальше, это нам неизвестно. Вот такие были еще в то время пережитки прошлого, наверное, это были остатки программы полит-агитации Коммунистической партией детей, а может быть, учительская и театральная глупость, выразившаяся в полном отставании от времени и реальности.
Лыжи и сложности
Помню, в детстве иногда нас заставляли прийти в класс с лыжами, и мы гоняли на физкультурную радость в близлежащий парк. У меня вечно мерз нос и все пальцы, а уж процесс транспортировки лыж между домом и школой превращался в отдельный аттракцион. Лыжи я связывал всегда хреново, а ещё и знал способ их вообще не связывать, как говорится, чтобы с этим не связываться.
По улицам города в эти дни двигалась конструкция, напоминающая ежа или, например, морскую мину. Кроме собственных конечностей и мыслей, из меня в разные стороны света торчали четыре лыжных конца и четыре
кружки и секции нашего спорта.
В одну из таких лыже-гулянок, как и положено любому хомосапиенсу, я захотел «за ёлочку». Руководимый многочисленными наставлениями родителей, я аккуратно наступал лыжами по глубокому пухлому снегу к кустикам, стыдливо уходя все дальше от лыжни, дабы никто и никогда, ни при каких попытках подсмотреть не смог бы узнать мои таинства. Мне уж было лет шесть, не маленький все-таки. Попытки снять штаны обернулись неудачей. Они были на подтяжках и назойливо пружинили каждый раз обратно аж к груди. Мой способ скидывать помочи через плечи не получался никак, а снимать на морозе пальто и все свитерки было долго и страшно! Я начал путь обратно, но организм придавливал время все больше и больше. Метров с пятидесяти я стал орать о своей неразрешимой проблеме, и в который раз один из родителей оказался гением и сообщил мне недоступное мозгу решение – отстегнуть двух передних крокодильчиков от штанов.
«Но ведь они уползут к плечам, и не найдем!».
«Чёрт с ними, наденем потом поверх!» – получил я лаконичный ответ.
Итак, подгоняемый собственной задницей, падая в спешке на разворотах лыж среди кустов в снег, я продолжал борьбу за достижение именно дальней ели. Окоченевшими пальцами наконец удалось расстегнулись пасти крокодилов. Пуговица и молния – и дело было решено!
Как же громко и обидно я плакал! Обидно было на всю жизнь, окружающую меня, на родителей, на собственную глупость, обидно на себя! Я шёл и ревел, пробуждая ленинградских медведей в берлогах. За мной, кроме пострадавших задних лыж, тянулись по снегу обгаженные помочи. Такая замечательная и нужная вещь! Штаны, доставшиеся, видимо, от старшего брата, непрерывно спадали. Ситуация вновь была несовместима с дальнейшей жизнью!
Вот когда летом мы ходили в лес за грибами, все было не так. В большой шумной компании с братьями и родственниками мне так хотелось найти самые лучшие и большие грибы, чтоб заслужить уважение и почёт. Когда все устроились на пикник и достали сваренные яички, помидорки и термосы, я побежал опять за дальнюю ель. Я очень торопился, ведь еще нужно было посыпать соли на разрезанный свежий огурчик с пупырышками, взять бутик с докторской и быть вместе со всеми нашими веселыми и родными людьми, показывать самые лучшие грибы из корзинки, а я вот здесь теряю время. Заодно, как настоящий грибник, я, конечно, зорко и внимательно осматривал весь окружающий лес в поиске столь желанной радости от нахождения гриба.
Итак, вот сейчас можно уже бежать обратно, туда на поляну… Как это могло произойти!? Это не укладывается в голове. Прямо за мной был огромный белый гриб, именно огромный. Не заметить такой гриб невозможно. Такого гриба сегодня не нашёл никто! Белые у нас в Питере, вообще честно говоря, редкость. И вот, он стоит передо мной во всей своей красе, украшенный всем тем, что я на него только что сбросил, и сверху этот кусочек мятых «Известий», на котором что-то про сталеваров… Что делать-то!? Я прибежал на поляну засорять ее громкими криками о том, что я нашёл огромный лучший белый, с призывом ко всем бросить все и идти его смотреть, но поляну было уже не поднять, она гудела столь замечательным и желанным перекусом. Естественно, мне сообщили, чтоб я явил чудо народу. И что было делать?! Просто забыть про погребенное золото инков?! Через минуту я подбежал к каждому едоку и прямо к помидоркам и бутербродикам, прямо так близко-близко к лицам, и мой замечательный гриб, прям вместе с газеткой, я принес и показывал!
Дыба
В пятом классе, перейдя в новую школу, я попал за одну парту с парнишкой. Да-нет, правильнее сказать с – детиной одним. Он был на год меня старше и выше почти всех остальных на голову. За неделю мы как-то начали общаться и выяснилось, что, как и у многих других детей, интересы во многом похожи. Путь из школы домой оказался тоже почти схож. И вот, выйдя из школы и угрожая вселенной размахиваемыми портфелями, шапками и всем, что попало в поле зрения нашей кипящей энергии, мы, не затягивая процесса, умудрились поссориться, понятное дело, что из-за какой-то чуши.