Несчастье на полставки
Шрифт:
А еще… А еще меня посетило до боли странное чувство. Двойственное, иррациональное. Как будто ми вокруг меня разделился на два лагеря. Один — бесконечно далекий, молчаливо-враждебный, но зовущий к себе. Тревожный. Дающий ощущение постоянного ожидания удара в спину…
И второй. Открытый, душевный. Наполненный смехом и весельем, искренними эмоциями. Живущий здесь и сейчас. Беззлобный и всегда готовый помочь…
Я как будто стояла на пороге темной комнаты, в которой за мной прятались мои собственные демоны. Они не уговаривали, они просто знали — я
А я на распутье. Знаю, что шагнуть-то надо вперед, к свету! Но… чего-то не хватает. И я даже точно знаю, чего. Даже не чего, а кого!
Проводника. Чтобы взял меня за руку… Ладно, кого я обманываю? Чтобы безапелляционно уцепил за шкирку и молча пнул на путь истинный, долго не рассусоливая! Короче, такого знакомого, такого родного, белобрысого и вкусно пахнущего мятой проводника…
Гад ты, Ромашка. Обиделся невесть на что, а мне, между прочим, тебя сейчас очень не хватает!
Я даже украдкой покрутила красную нить с бусиной на запястье. Вот бы, как в сказке: покрутила трижды, а он тут как тут!
Увы. Газпром если и осуществляет чьи-то мечты, то я у него явно в черном списке. Главное, чтобы не как Дедушка Мороз плохим детишкам — угля в мешочке не приволок.
— Готово! — тем временем, пока я вся ушла в астрал, радостно воскликнула Леночка. Ну, девочка та, мастер которая. — Вам нравится?
Нравится?
— Ух ты… — только и смогла я выдавить из себя, глядя на собственные аккуратные ноготки. Я настолько внутрь мозга пьяной улиткой завернулась, что не заметила, как пролетело время. — У меня слов нет.
— У меня тоже, — хихикнула девушка, ловко складывая свои пилочки-кисточки, уже не кажущиеся пыточными вилами из ада. — Сама не ожидала, что так ловко выйдет. Ваш француз умеет вдохновить!
О да, он меня такой… Он может!
Я задумчиво пожамкала пальцами в воздухе, чувствуя, как улыбкой зарабатываю новые мимические морщинки. Эх, глауронки на меня нет! Но…
Коротенькие, полу квадратные, с белыми кончиками и нежной росписью на безымянных пальчиках — да я в свои бывшие культяпки влюбилась с первого взгляда!
— Все готово, ангел мой? — тут же, как черт на стиле, вынырнул из ниоткуда Гаспар. — О! Радость моя, какая великолепная работа! Теперь ты воистину восхитительна.
— А, то есть раньше я была так себе? — не удержавшись, фыркнула, без малейшего труда доставая банковскую карточку из кармана. Иллюзий я не питала — может, француз и джентльмен, но платить он за меня точно не будет. Да и некрасиво бы с моей стороны было ему это позволить!
— Что ты, голубка моя, — рассмеялся иностранец, прикладываясь к моей ручке. — Ты всегда прекрасна. Но сегодня — особенно! Не верь тому, кто твердит обратное. Любить, моя красавица, себя надо любить! Если не любить себя, как можно ждать любви от других? А теперь, идем со мной, наведем окончательную красоту. Я уже обо всем договорился!
— А? — только и сумела из себя выдавить, почувствовав себя снова
— Отнюдь, моя малышка! — сияя новеньким евриком, заявил этот подлец, отточенным жестом встряхивая специальную накидку. — Твои роскошные локоны я отдать никому не в силах! Доверься мне, Асель, я знаю, что делаю!
Ну да. Ты-то, может, и знаешь, милота моя картавенькая. Но вот я-то как раз не в курсе!
Я неожиданно затосковала. Но не глазки котика из Шрека, ни жалобные поскуливания милого щеночка не разжалобили непоколебимого француза. Уж, не знаю, по какой причине ему вот так легко доверили рабочее место, на за расческу и ножницы мужчина взялся едва ли не мурлыкая!
Час первый. Мою тыковку ощупали, паричок взлохматили, результатом довольны не остались и пошли краску разводить. Развели, намазали… развели и еще раз намазали… Волос оказалась неожиданно много! Намотали фольгу на отдельные куски головы, довольно поцокали языком и удалились с остальными работниками кофеек гонять.
Я пока не паникую.
Час второй. От скуки начинаю изучать подробную инструкцию по пользованию инстаграмом, и даже выкладываю фотографию своих новых ноготков. Сразу добавляются три подписчика. Нахожу фото предыдущего маникюра, осваиваю сторис и выкладываю сравнение аля «было-стало». Добавляется еще полтора землекопа в фоловерах. Радуюсь черт знает чему, как ребенок.
Волосы на голове приобретают дикий оттенок цвета младенческой ожидаемости в памперсе, а Гаспар продолжает на сносном английском общаться с одним из местных цирюльников.
Начинаю нервно ерзать!
Час третий. Краску заботливо смывают. Под теплой водичкой и при ласковом массаже головы расслабляюсь, и начинаю вместе с довольным французом исполнять хор сытых жирных котиков…
Паника сходит на нет. Ненадолго. Вскоре понимаю, что радовалась рано.
Меня начинают обучать искусству мейк-апа!
Час четвертый. Меня красят снова! Скромно тоскую, попа просит пощады. Нас не слушают! Но предлагают чаю. Уже что-то, а то животик уже начал жалобно урчать, жалуясь на голодный желудок, алчно переваривающий ребро. Третье по счету! Первые два он схомячил сразу после печенки.
Паника уже понятливо заткнулась, поняв, что здесь ловить нечего.
Час пятый. Чуть не заснула во время смывки и одновременного массажа! Подумываю приплатить Гаспарчику за доп. обслуживание. А что? И ему копеечка, и мне капелька лишнего кайфа! Впрочем, при стрижке вся сонливость остается там, за дверьми салона, грустно глядя на табличку «закрыто». Работники, налепившие его, любопытной кучкой сгрудились рядышком, глядя на порхающего француза и ножницы в его руках. Моро так вообще, вжился в роль, охотно рассказывает, показывает и буквально сияет стоваттной русской лампочкой. Парнишка, лучше всех знающий английский, охотно переводит, кто-то вроде даже пытается конспектировать…