Несчастливое имя. Фёдор Алексеевич
Шрифт:
К Наталье царь вошёл, как входил и к другим. Неизвестно, что было бы, если бы Наталья не нарушила запрет не открывать глаза. Она и не открыла, а только одним глазком чуть прищурилась, едва дрогнувши веком. Когда через эту щёлочку увидела перед собой царскую бороду и два мужских глаза, прямо на неё смотрящие, то так застыдилась, что уже не могла сдержать девичьей застенчивости, тихо вскрикнула и закрылась, как могла, «обема руками». Дело неслыханное, явная царю обида! Тётки с мамкой бросились, чтобы те руки отнять, а как она не давалась, то царь увидел даже сверх обычного, сам стыдливо засмеялся и поспешил уйти, крепко ударяя в пол посохом. А в оставленном им покое было горе, потому что женщины решили —
Эту ночь царь досмотрел ещё двух девиц. Была поистине прекрасна черничка Иванова дочь Беляева Овдотья и лежала как положили, не шелохнувшись и замерев, будто в настоящем сне, но чего-то царь на неё, как и на другую, смотрел рассеянно, словно думая о постороннем или что вспоминая, так чарующей красоты её почти и не заметил. Духовник понял, что царь пришёл к решению.
Никогда ещё Андрей не был так счастлив, как последние полтора месяца. Почти каждый день он встречался с Алёной, его тянуло к ней, как к никакой женщине до этого. Они встречались у Агафьи Немой, которая нянчилась с её сыном. Андрей научил Алёну видеть цвет, ткать, выводя старинные русские узоры, а затем купил станок. Муж Харитон вначале, догадываясь о многом, сильно бил жену, НО когда увидел полотно, сотканное ею, затосковал, запил ещё сильнее, часто оставаясь пьяным спать в кабаке. С вином умирал его талант, расцветая в Алёне, полотно её Андрей с выгодой продавал через свою лавку. Счастье свило себе гнездо на чужом несчастье.
С первым снегом, когда Москва как бы обновилась белизной, Андрей купил Алёне заячий тулупчик, шапку с подпушкой и сапоги белого сафьяна. В обновках она выглядела как дворянская дочь. Весть обо всём этом покатилась среди дворов и докатилась до Артамона Матвеева, который послал Савелия Сивого за Андреем.
Дом Матвеева изобиловал царскими дарами. Царёва невеста Наталья Нарышкина до свадьбы вернулась в дом дяди и в ожидании венчания томилась и душой и телом.
Когда Андрей с Савелием вошли в вифлиотику, там уже сидели брат Андрея Семён, учитель молдаванин Никола Спафари, дьяк Воскобойников, хозяин дома и его отец.
— Ну, вот и наш гусь лапчатый пожаловал, — озабоченно и в то же время с радостью произнёс Артамон Матвеев. — Ты енто чаво это творишь. Ты пымаешь, што ты наши незаметные очи и уши. А чё енто за очи, о коих почитай кажий двор в Хомовниках судачит. Среди баб уже споры идут, кто ты — купец али дворянин, который ткацку жёнку осчастливливает.
Андрей стоял молча, опустив глаза.
— Чаво молчишь?
— А што говорить?
— Што бабёнку свою кинешь от лишних разговоров. А коли тябе чаво не хватает, мы тебе найдём тихую, незаметную.
— Так всю жизню мышкою по земле и красца?
— Брось, Андрей. Морозовы да Милославские давно зубы на нас, безродных, точат, кинутся, загрызут.
— Не могу я без Алёны, присушила ли, приворожила, не ведаю, а токма прям-таки летел бы к ней.
— Ну знаешь...
Ворвавшийся холоп не дал договорить Матвееву, и тот зло уставился на слугу, холоп даже попятился назад.
— Господин, Артамон Сергеевич, к нам государь пожаловал.
Все вскочили с мест и бросились навстречу царю. На крыльце уже стояла Наташа, держа блюдо с чашей «зелена вина» и караваем пшеничного хлеба с изюмом. Алексей Михайлович без царских одежд, в простом малиновом кафтане выглядел буднично. Испив вина, он крепко расцеловал хозяюшку в губы. Наташенька теперь от царского взгляда не убегала, только пылала заревом молодого пожара. Царь же смотрел на неё неотрывно, и уже не как царь, а как нетерпеливый жених, не по обычаю торопливый, не по возрасту молодой.
Выскочившие дворяне согнулись в поклоне. Андрей, глянув на Наталью, отметил про себя:
Царь прошествовал в дом, а Андрей, воспользовавшись замешательством, поспешил прочь.
За слободой перекрёстов стояли дома, принадлежавшие Дворцовому приказу, который, в свою очередь, подчинялся Казённому приказу. Во всех домах было нетоплено, двери и окна нараспашку. По велению главы Казённого приказа перед Рождеством, выстуживая дома, вымораживали тараканов. Затем в дома запускали кур, и те склёвывали замерших насекомых. Жители озлобленно толпились на улице. Следить за всем этим были поставлены стрельцы, возглавляемые сотником Андреем Алмазовым, которого за строптивость Артамон Матвеев вернул к дворянской службе. Андрей почти месяц не видел дома, однако от Алёны не отказался.
Андрей думал обо всём этом, когда увидел парнишку в рваном тулупчике, ведшего длинную девицу с огромным животом. Жалкий вид парня бросался в глаза. Сотник свистнул и, когда странная пара обратила на него внимание, властно поманил к себе рукой. Когда же те подошли, нарочито сердито спросил:
— Кто таки? На бродяжных не шибко похожи. Откуда?
— Данилкой Меншиковым меня кличут, — испуганно произнёс парень. — Братан меня из дому выгнал. Он мене был вместа отца. Я без яво ведома венчалси, вота он и выгнал. А тепереча хоть с голоду помирай.
— Сколько тебе годков?
— Семнадцать стукнуло.
— А молодице твоей?
— Двадцать второй.
— А ты уверен, что живот от тебя?
Парнишка насупился.
— Ладно, барашек, бодаться потома бушь. Смотри токма, чтоб тябе роги не обломали. А севчас слушай мене внимательно. В царёвой конюшне жеребец Великолепный убил младшего конюха копытами, когда тот выгребал навоз из-под него. Сейчас стрелец отведёт тебе к старшему конюшему. Есля приглянешься ему, угол в дому и како-никако пропитание себе добудешь.
— Премного благодарен, премного благодарен... — Парень стал низко и раболепно кланяться.
Андрей смотрел вслед уходящему парню с какой-то жалостью и, когда тот скрылся за поворотом, разворачиваясь, увидел бегущего подьячего Приказа тайных дел Семёна Медведева. Лицо его было перекошено, в глазах испуг.
— Беда, Андрей, в Кремле письма подмётные нашли и царю отнесли, а в них речётся, што Артамон Матвеев ходил к ворожеям, просил, штоба они царя к его воспитаннице приворожили и он мог царя в свою волю взяти. А также и другими колдовскими делами занимался. В царёвых палатах переполох. Государь потребовал к себе Матвеева.
Андрей бросился с Медведевым в Кремль.
Уже служили вечерню, но в Кремле толпилось почти всё московское боярство и окольничество. Все ждали, чем кончится скандал. Находясь в карауле, Андрей без задержек вошёл в Теремной дворец. Там, дожидаясь решения царя, толпились люди.
Нестройный гул голосов сразу умолк, когда вошёл Григорий Григорьевич Ромодановский-Стародубский, известный друг Матвеева, а за ним следом Иван Михайлович Милославский [105] , лютейший враг, и уже за ними сам Матвеев. Впервые бояре расступились перед ним, как перед равным. Он прошёл в среднюю палату, и рынды закрыли за ним дверь. Всё затихло в гробовом молчании и нервном ожидании. До глубокого вечера знать толпилась в палате, пока двери не раскрылись, и царь вышел с любимой кошкой на руках.
105
Милославский Иван Михайлович (?-1685) — боярин, возглавил борьбу против Нарышкиных, один из организаторов Московского восстания 1682 г.