Несчастливы вместе

Пьянкова Карина Сергеевна

— Ты будешь баловать, но не слишком сильно. Му Ён — точно будет баловать. Он ни в чем не знает меры.

О да… Меры он точно не знает. Особенно в женщинах. Будто коллекционирует партнерш.

— Отдыхай, дочка. Береги себя, — вздохнула Чхве Ки Де. Потом погладила меня по волосам и ушла.

Мандарины остались. Черт бы ее побрал. Коварная женщина Корё. И что с ними теперь делать? Есть как-то боязно. А вдруг потом открою глаза уже у алтаря с кольцом на пальце? Ненормальная семейка.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

До ночи я мучилась раздумьями. Если все

убеждают меня, что лучшим решением для меня будет выйти замуж за Кана и не знать забот до конца жизни, может, они в самом деле правы? Спокойная жизнь в достатке с нелюбимым мужчиной, который меня не бросит, ведь я рожу ему ребенка, но и вряд ли будет хранить верность, просто потому что он такой. Пришла к выводу, что даже не могу осуждать Кана за его… любвеобильность. Не осуждаю же я Саммерса за те же грехи? Разве что подшучиваю временами… Мужчины бывают разными. Если я прощаю такой недостаток другу, почему не простить его и Кану? Вот только я не смогу спокойно жить, зная, что супруг прыгает из одной постели в другую. На подобное я не закрою глаза даже ради ребенка. Тем более он или она рано или поздно вырастет. И поймет, что родители врали, когда изображали идеальную семью.

Да и… я не хотела поступаться собственной гордостью ради того, во что даже не верю.

Ночью я проснулась от того, что услышала чьи-то шаги. Казалось бы, ничего странного. Больница даже ночью не пустеет полностью. Дежурные медсестры, врачи… Но мне почему-то стало жутко. По спине мурашки побежали. И будто кто-то внутри меня говорил, что нужно прятаться. А еще лучше, бежать куда глаза глядят.

Но ведь охрана… Меня ведь охраняют.

Я тихо встала с кровати, подошла к двери и приоткрыла ее. Полицейский, которого приставили следить за моей безопасностью, мирно сопел в обе дырки, развалившись на стуле у моей двери. Настучу Арчи на этого проходимца. Нашел время для сна!

Шаги все приближались и приближались… Я сжала зубы и метнулась в палату напротив моей, а потом для верности залезла под кровать, на которой спала какая-то совсем уж ветхая старушенция. Такая проспит и конец света.

На полу было холодно, но казалось, что так, под прикрытием кровати, куда безопасней. В тонкой пижаме я быстро начала мерзнуть, и меня затрясло. Или это от страха? Сказать точно я не могла. Только от живота шло спокойное ровное тепло. Была бы из тех, кто носится с собственной беременностью, сказала бы, что чадо пытается успокоить свою непутевую мамашу. А так… просто решила, что накрутила себя и в голову предсказуемо полезла всевозможная чушь.

Шаги все приближались. Вроде бы самые обычные. Не тяжелые. Не шаркающие. Ничего пугающего. Но стало так жутко, будто на могилу разрытую смотрю. Потом неподалеку открылась дверь. Я всю жизнь паршиво ориентировалась на слух. Но на этот раз была твердо уверена, что открыли дверь именно в мою палату, и ничью больше. К горлу подкатил холодный комок, и жутко затошнило. Стыдно сказать, но, скорее всего, от страха. Хотя я всегда думала, что меня напугать — задача не из легких. А потом будто шепнул кто на ухо: «Замри!» Что там замерла… Дышать и то перестала. Дверь в мое убежище открылась. Из-под кровати я могла видеть только ноги. Обычные человеческие

ноги. Их обладатель явно был мужчиной. Разум твердил, что ничего жуткого не происходит. Но на этот раз я почему-то не верила разуму.

А потом почему-то подумалось: с чего это посторонний человек расхаживает посреди ночи в больнице? Обувь на нем была явно уличная, врачи все до единого переобувались, причем определенно предпочитая кеды и кроссовки всему прочему.

Разумеется, незнакомец мог оказаться тут просто по ошибке — зашел не туда, ищет кого-то другого… Но вот проверять это у меня желания не было ни малейшего.

Сердце стучало так, будто надеялось проломить ребра и вырваться на свободу.

Я расслышала приглушенное ругательство. Языка не знала, но интонация не позволяла думать, будто сказанное было чем-то приличным.

Постояв с полминуты на пороге, чужак развернулся и ушел.

Только спустя четверть часа я осмелилась пошевелиться, хотя все тело за это время занемело от неподвижности.

— Кажется, нам с тобой сегодня повезло, кнопка, — погладила я живот дрожащей рукой. Всегда считала идиотизмом разговаривать с нерожденным ребенком. Тем более на ранних сроках. Но вот потянуло.

Что только с людьми стресс не делает…

Оказавшись снова в своей палате, я первым делом набрала номер Арчи. Я просто не знала, кому еще можно рассказать о случившемся и кто примет меня всерьез. Мама всегда думала, что я слишком уж мнительная. Проще говоря, истеричка. Хотя именно этого недостатка за мной никогда не водилось.

Дэниэлс ответил после пятого гудка. Стало быть, спал. Обычно берет после первого же. В особенности если звоню я.

— Адамс, чего не спится в ночь глухую? — недовольно буркнул друг в трубку. Но я уже по голосу слышала, что он проснулся и готов рвануть с места по первому же моему слову.

Тихо всхлипнула. Теперь, когда вроде бы пронесло, меня начало тянуть на слезоразлив. Но плакать было нельзя.

— Лил, ты там в порядке? — всполошился Дэниэлс, услышав мои подвывания. — Лил, не молчи!

Я глубоко вдохнула и только потом ответила:

— Арчи, кажется, меня убивать приходили.

— Опять? А что охрана? — обреченно спросил друг, тяжело вздыхая.

Да, он был совершенно прав. В последнее время меня постоянно норовят убить, и это чрезвычайно утомительно. Пока больше везет мне. Но долго ли удача будет на моей стороне?

Я так замерзла… и так испугалась. За нас двоих. За себя и моего ребенка. Именно в тот момент, когда тот человек стоял в палате, где я пряталась, вдруг поняла, что я — мама. И что у меня будет ребенок. Желанный и любимый. Вот так просто.

— Уснул твой охранник! Банально уснул! Арчи, мне страшно…

— Сиди на месте, я сейчас буду, — решительно велел полицейский. — Хотя нет. Иди быстро к Кану. Спрячься у него.

И тут я вдруг вспомнила.

— Арчи, тот человек, что приходил… Он говорил на иностранном языке. Не уверена, но он был, кажется, из Корё, — тихо выдавила из себя я.

Подозревать Кан Му Ёна уже не получалось. Слишком уж он рехнулся на идее отцовства. Он бы не стал… Но он точно как-то связан с происходящим.