Несчастная
Шрифт:
XIX
Он вошел ко мне в комнату своею обычною, быстрою, но неторопливою походкой. Лицо его мне показалось бледным и, являя следы дорожной усталости, выражало недоумение, любопытство, недовольство - чувства в обычное время ему мало известные. Я бросился к нему, обнял его, горячо поблагодарил его за то, что он меня послушался, и, передав в двух словах мой разговор с Сусанной,вручил ему ее тетрадку. Он отошел к окну, к тому самому окну, на котором два дня тому назад
1 Выписки из прочитанного (франц.)
сидела Сусанна, и, не сказав мне ни
потом он опустил руку, нагнулся вперед и уже не шевельнулся более. Глаза его так и бегали по строкам, и рот слегка раскрылся. Вот он кончил тетрадку, перевернул ее, посмотрел кругом, задумался и снова принялся ее читать и перечел ее всю во второй раз от начала до конца. Потом он встал, положил тетрадку в карман и направился было к двери, однако вернулся и остановился посреди комнаты.
– Ну, что ты думаешь?
– начал я, не дождавшись, чтоб он заговорил.
– Я виноват перед нею,- произнес Фустов глухо.- Я поступил... необдуманно, непростительно, дико. Я поверил этому... Виктору.
– Как!
– воскликнул я,- тому самому Виктору, которого ты так презираешь? Да что он мог сказать тебе?
Фустов скрестил руки и стал ко мне боком. Ему было совестно, я это видел.
– Ты помнишь,- промолвил он не без некоторого усилия,- этот... Виктор упомянул о... о пенсии. Это несчастное слово засело во мне. Оно всему причиной. Я стал его расспрашивать... Ну, и он...
– Что же он?
– Он сказал мне, что тот старик... как бишь его?.. Коптевской, назначил эту пенсию Сусанне, потому что... оттого... ну, словом, в виде вознаграждения.
Я всплеснул руками.
– И ты поверил? Фустов наклонил голову.
– Да! Я поверил... Он также сказал, что и с молодым... Словом, мой поступок не имеет оправданья.
– И ты удалился, чтобы все перервать?
– Да; это лучшее средство... в таких случаях. Я поступил дико, дико,подхватил он.
Мы оба помолчали. Каждый из нас чувствовал, что другому было стыдно; но мне было легче: я стыдился не за себя. XX
– Я бы теперь этому Виктору все кости переломал,- продолжал Фустов, стиснув зубы,- если бы сам не сознавал себя виноватым. Я теперь понимаю, почему вся эта штука подведена было: с замужеством Сусанны они лишались ее пенсии... Подлецы!
Я взял его за руку.
– Александр,- спросил я,- ты был у ней?
– Нет; я прямо с дороги к тебе. Я пойду завтра... завтра рано. Этого нельзя так оставить. Ни за что! .
– Да ты... любишь ее, Александр? Фустов как будто обиделся.
– Конечно, я ее люблю. Я очень к ней привязан.
– Она прекрасная, честная девушка!
– воскликнул я. Фустов нетерпеливо топнул ногою.
– Да что ты воображаешь? Я готов был жениться на ней,- она же крещеная,- я и теперь готов на ней жениться, я уже
В это мгновенье мне вдруг показалось, что на окне сидит, склонившись на руки, бледная женская фигура. Свечи нагорели: в комнате было темно. Я вздрогнул, вгляделся пристальнее, и ничего, конечно, не увидал на подоконнике, но какое-то странное чувство, смешение ужаса, тоски, сожаления, охватило меня.
– Александр!
– начал я с внезапным увлечением,- прошу тебя, умоляю тебя, ступай сейчас к Ратчам, не откладывай до завтра! Мне внутренний голос говорит, что тебе непременно должно сегодня же увидаться с Сусанной!
Фустов пожал плечами.
– Что ты это, помилуй! Теперь одиннадцатый час, у них, вероятно, все уже спят в доме.
– Все равно... Ступай, ради бога! У меня есть предчувствие... Пожалуйста, послушайся меня! Ступай сейчас, возьми извозчика...
– Ну, что за вздор!-хладнокровно возразил Фустов,- с какой стати я пойду теперь? Завтра утром я там буду, и все разъяснится.
– Но, Александр, вспомни, она говорила о том, что она умрет, что ты ее не застанешь... И если б ты видел ее лицо! Подумай, представь, чтобы решиться идти ко мне... чего ей стоило...
– У ней восторженная голова,- промолвил Фустов, который, по-видимому, снова вполне овладел собою.- Все молодые девушки так... на первых порах. Повторяю, завтра все придет в порядок. Пока прощай. Я устал, да и тебе спать хочется.
Он взял фуражку и пошел вон из комнаты.
– Но ты обещаешь тотчас прийти сюда и все сказать мне?- крикнул я ему вслед.
– Обещаю... Прощай!
Я лег в постель, но на сердце у меня было неспокойно, и я досадовал на моего друга. Я заснул поздно и видел во сне, будто мы с Сусанной бродим по каким-то подземным сырым переходам,
лазим по узким крутым лестницам, и все глубже и глубже спускаемся вниз, хотя нам непременно следует выбраться вверх, на воздух, и кто-то все время беспрестанно зовет нас, однообразно и жалобно. XXI
Чья-то рука легла на мое плечо и несколько раз меня толкнула... Я открыл глаза и, при слабом свете одинокой свечи, увидел пред собою Фустова. Он испугал меня. Он качался на ногах; лицо его было желто, почти одного цвета с волосами; губы отвисли, мутные глаза глядели бессмысленно в сторону. Куда девался их постоянно ласковый и благосклонный взор? У меня был двоюродный брат, который от падучей болезни впал в идиотизм... Фустов походил на него в эту минуту. Я поспешно приподнялся.
– Что такое? Что с тобою? Господи! Он ничего не отвечал.
– Да что случилось? Фустов? Говори же! Сусанна?.. Фустов слегка встрепенулся.
– Она...-начал он сиплым голосом и умолк.
– Что с нею? Ты ее видел? Он уставился на меня.
– Ее уж нет.
– Как нет?
– Совсем нет. Она умерла. Я вскочил с постели.
– Как умерла! Сусанна? Умерла? Фустов опять отвел глаза в сторону.
– Да, умерла; в полночь.
"Он рехнулся!" - мелькнуло у меня в голове.