Несчастные девочки попадают в Рай
Шрифт:
— Златка! Златочка! — послышался встревоженный голос Пашки. — Караул!
— Твоя сопля? — прислушавшись, поинтересовалась подруга.
— Кто ж еще.
Приподнявшись на локти, я смерила младшего брата недовольным взглядом. В кепке, зафиксированной на голове резинкой от трусов, он выглядел очень глупо, но дедушку было не переубедить. Шестилетний Паша слишком часто терял головные уборы, поэтому было принято альтернативное решение. «В следующий раз, гвоздями прибью!», — ругался дедушка, угрожающе стуча пальцем по столу. Так что, мой братец еще
— Что опять? — выдохнула я устало, решив, что он снова утопил тапки в бочке и теперь не может достать их самостоятельно.
— Что-что? Карандашиком в плечо! Сашка и Семка на плотине! — задыхался он, размахивая руками. — Прыгать собрались! Все из-за тебя, змея! Руки себе связали! Златка, помрут они! Ей богу, помрут!
Воздуха вокруг стало мало, а сердце сжалось в точку, словно его ужалила пчела. И немудрено, ведь Пашка не шутил.
Нинка открыла зеленый рот, прибывая в легком шоке.
— Ну чего же ты уставилась? Беги, спасай парней! — громко взмолился мальчишка. — Убьются же!
Подскочив на ноги, я одернула подол платья.
— Отведите Каштанку домой! — скомандовала я, и что есть силы, побежала.
Старая дамба находилась в километре от кладбища, и мне оставалось только надеяться, что я доберусь туда раньше, прежде чем братья Соколовы сделают смертельную глупость. Их соперничество зашло слишком далеко, и меня потряхивало от одной лишь мысли, что виной тому — я.
Меня окружали разные люди. К некоторым я относилась совершенно равнодушно, некоторых любила, а были те, которых я ненавидела. Но только двух людей я ненавидела любить.
Любовь, на нее у меня тоже была аллергия. Даже это светлое чувство вызывало у меня зуд между ребер, жжение в горле, онемение конечностей, приступ тошноты и асфиксию, а вот измученное сердце разрывалось на части. Я как тот «Дружок» потерялась в лесу чувств, блуждаю по бесконечным тропинкам, вынюхиваю нужный след, но так и не могу выбрать правильный путь.
Разве можно испытывать чувства к двоим парням одновременно? Очевидно — да. Только вот в нашем треугольнике один угол тупой. Настолько тупой, настолько неопределенный, что возник риск лишиться обоих ребят.
Теряя босоножки, я перепрыгивала глубокие ямки и изнывала от жары. Уши заложило, кислорода не хватало, ноги слабели, и в какой-то момент, я повалилась на каменистую дорогу. Коленки и ладони зажгло, а на глаза выступили слезы. Губы задрожали от отчаяния и беспомощности.
Сколько себя помню, я была слаба. Я была заперта в рамках психологических проблем и всегда завидовала свободным людям. Тем, кто мог совершать сумасшедшие поступки, идти против правил и не боялся рискнуть. Именно такими буянами были Соколовы. Я восхищалась ими, но сейчас, это переходило все границы.
— Цветкова!
Выкручивая педали велосипеда, навстречу мне двигался одноклассник Колька Лагута. Его рыжие волосы торчали в разные стороны, а на веснушчатом лице застыло беспокойство.
— Златка! — крикнул он, оставляя за собой тормозной след из пыли. —
Это был мой шанс.
— Знаю, знаю, родной! Выручай! — вырвав из его рук руль, я оседлала велосипед. Войдя в мое положение, мальчишка благородно остался стоять на дороге. Это был мой первый опыт езды на велосипеде, но задушенная адреналином, я справилась на ура.
Поток ветра, ударяющего в лицо, словно нарочно мешал мне двигаться быстрее. Я глотала ртом воздух, а закусывала его паникой, давилась страхом, но продолжала крутить педали.
Когда я добралась до дамбы, то уже не чувствовала своих ног. Бросив велосипед на камни, я порвала подол платья, который запутался в намасленной цепи, но едва ли меня это сейчас волновало.
На берегу реки стояли мои одноклассники, с замиранием сердца они наблюдали за эффектным представлением.
Заметив меня, ребята расступились.
— Цветкова, глянь, до чего парней довела! — прыснул от смеха Васька Рыбин. Сынок местного участкового был носителем весьма скверного характера. С малых лет он возомнил себя главарем, ссылаясь на статус своего отца. Однако заслужил он только неприязнь со стороны окружающих и патологическое желание обходить его стороной.
Яркое солнце резало глаза. Задрав голову, я приложила ладонь ко лбу.
Босые братья стояли на бетонной стене, держа за спиной связанные руки. Свои майки они побросали на берегу. Не уж то боялись намочить?
Первым делом мне удалось разглядеть Сашку. Он смотрел вдаль, с решительно поднятой головой. Его белокурые волосы прилипли к потному лбу, а обнаженная грудь вздымалась то ли от волнения, то ли от невероятной злости. Из виска старшего Соколова сочилась кровь, словно он побывал в драке. По всей видимости, прыжок с дамбы — это завершающая точка длительного разногласия.
Сердце сделало сальто, когда его губы изогнулись в улыбке. Ох, эта улыбка была слаще сахарных долек мармелада, которые я украдкой подъедала, а потом краснела от удушливой волны. Как всегда уверенный Сашка был хладнокровен. Твердый характер — его оружие. Только вот стрелял он по своим.
— Еще не поздно сдаться, брат! — крикнул Саша Семену, но даже не повернулся в его сторону. — Лично мне чихать, а вот мама расстроится!
— Не надейся, межеумок! — со смехом ответил Семка, и его голос эхом раздался по округе. — Может быть, я еще то дерьмецо, зато не потону! Уверяю, братец, я выживу!
Сумасбродный Семен всегда отличался бесстрашием и чрезмерной самоуверенностью. Любитель споров, он просто не мог пропустить этакую проверку на смелость. Спортивный и до ужаса обаятельный, Семка всегда был объектом желания всех девчонок нашего класса. «Ты само совершенство, от улыбки до жестов, выше всяких похвал», — безостановочно напевал маленький чертик на плече Соколова младшего. Я была влюблена в его голубые глаза, в жесткие каштановые волосы, в его непоколебимое чувство юмора, но сейчас, меня волновало только одно: «Пожалуйста, не наделай глупостей!».