Несчастные девочки попадают в Рай
Шрифт:
— Павленко, объясни Цветковой задание, — произнося мою фамилию, Жанна Анатольевна слишком очевидно скривилась в лице. — Надеюсь, она принесла сборник стихотворений Блока.
— Нет, — опередила ее я. — Никто не сказал мне, что я должна его приобрести.
Губы учителя стали плоскими, как листок тетради.
— Для этого нужно было присутствовать на школьной линейке.
— Я не могла, и на то есть уважительная причина.
— Не хочу ничего слышать. Не выполненное задание повлечет за собой соответствующую оценку.
— Но
Опустив голову, Жанна принялась медленно перелистывать журнал.
— Не рассчитывай на поблажки, Злата. Каждый в этом классе кого-то потерял, но это не значит, что я буду закрывать глаза на вашу безответственность.
Мурашки пробежали по коже. Как она могла? Неужели, она решила, что я прикрываюсь смертью дедушки? Я бы никогда не поступила так низко.
Я давно прекратила всякое общение с Соколовыми, но Жанна продолжала извергаться ядом. Она ненавидела меня всем сердцем.
Ох, это был невероятно мучительный час, потому что все это время я чувствовала на себе чужие взгляды, но самый главный взгляд ломал мои лопатки — Рыбин. Он испытывал ко мне особую ненависть. Она не пугала, но жутко раздражала. Что ж, это чувство было взаимным. Я ненавидела Рыбина каждой клеточкой своего тела.
На первой же перемене, я поспешила в буфет. Так быстро, что потеряла из виду Нину. В горле пересохло, и я просто умирала от жажды.
— Как всегда без сахара и ягод? — любезно поинтересовалась кухарка, вспомнив про мою особенность. Это был первый человек, который не видел во мне инопланетянина. Она улыбалась и была весьма вежливой.
— Да, спасибо, — ответила я, но улыбнуться в ответ — не смогла, словно разучилась.
— Подожди секунду, Злата. Я тебе кусок шарлотки оставила. Домашней и жутко пресной, — подмигнула женщина.
Я устало выдохнула и состроила вежливую гримасу.
— Хорошо.
Ну вот, несколько часов сильного напряжения сменились несколькими минутами легкой радости.
— И где носит этих поварих? — послышалось за спиной.
Привет, моя история про море,
Моя война, за счастье против всех…
Я напряглась. Вся. С головы до кончиков пальцев ног. Стоявшего позади меня парня, явно не заботила минимальная, между нами, дистанция. Я чувствовал его горячее дыхание у себя на затылке и покрывалась колючими мурашками.
Кухарка вернулась очень быстро, отчего я была ей безмерно благодарна.
— Держи. Приятного аппетита.
Схватив поднос трясущимися руками, я попыталась аккуратно развернуться, но не смогла, потому что уткнулась посудиной в каменную грудь.
Привет, моя печаль, укутанная в плед,
Привет, мой страх, мой болевой на сердце след…
Соколов старший смотрел на меня сверху вниз. Он улыбался. На секунду мне показалось, что он не держит на меня зла и готов общаться, как и прежде. Что ж, мои наивные мечты рухнули в одно мгновение. Его лицо почернело. Стало злым. Казалось, он видел во мне свою смерть, а может, что и похуже.
— Привет, —
В ответ Саша лишь слегка склонил голову набок и больше ничего. Ни привет, ни здравствуй… Его дыхание стало тяжелым, нервным, отчего я поспешила незамедлительно убраться.
Заняв самый дальний столик, я принялась дышать на руки. Мои пальцы покалывало от холода. Даже зимой мне не приходилось так мерзнуть. Меня всегда коробила способность Саши понижать температуру моего тело до минусовых показателей.
Я украдкой наблюдала за Соколовым. Несмотря на небольшое количество прошедшего времени, он сильно изменился. Вместо густой шевелюры, теперь красовалась белесая щетина. Скулы на его лице заострились, словно он был болен. А на замену светлым рубашкам пришла дерматиновая жилетка, такую же всегда носил Рыбин. Теперь, со спины парней было просто не различить. Разве что Саша был выше Василия на голову, а в остальном — пугающее сходство.
Саша осушил стакан с горячим чаем за секунду. Порой мне казалось, что он вовсе не человек, ведь, кипяток должен был обжечь его желудок. А потом он ушел. Быстро. Словно не мог находиться со мной в одном помещении.
Это был трудный день. Я смотрела на стрелку часов, которая отказывалась двигаться и мечтала о звонке.
На последний урок я шагала, как на каторгу. Это была история, но смущали меня не сложные даты и не доисторические события — мне не хотелось видеть мерзкую рожу Рыбина. Вообще никогда.
— Куда ты подевалась? — прошептала Нина, больно толкнув меня локтем в бок. — Мы с Семой тебя обыскались.
— Я была в буфете. Жутко хотелось пить.
Подруга нахмурила брови.
— Могла бы у меня попросить. Ты ведь знаешь, что мама вечно забивает мой портфель компотом.
Меня передёрнуло.
— Ты называешь компотом кучку гнилых слив с каплей невыносимо-сладкой воды? Гадость.
Павленко опечаленно вздохнула.
— Ты права. Моя мама — паршивый повар. Зато Колька Лагута жует его за обе щеки.
Лагута. Я и забыла о втором соучастнике той страшной ночи. Мои глаза нашли его на третьем ряду. Заметив мой пристальный взор, Коля моментально отвернулся и потупил головешку в стол. Он был напуган. Ну, или до чертиков растерян. Коля знал, что произошло тогда, но сильно сомневаюсь, что он со мной поделиться этой драгоценной информацией. Уверена, Рыбин пригрозил ему самой ужасной расправой, на случай если тот проболтается. Впрочем, мне не нужна была его правда. Все было очевидно и так.
Ох, как же это скверно учиться в одном классе с убийцей твоего дедушки и не иметь возможности наказать подлеца — ни физически, ни морально, ни по закону. А особенно раздражала его веселость. Его показательные смешки за спиной действовали мне на нервы. Как же мне хотелось натянуть аналогичную улыбку и пустить ему в голову несколько пуль. Я даже глазом не моргнула, валяйся он у моих ног, корчась в дикой агонии.