Несерьезные отношения

Коваленко Марья

Не хотелось думать, за какое конкретно место… После вчерашнего нормальная жизнь за ширинкой так и не наладилась. Вместо здоровой утренней эрекции я встретил под одеялом нечто печальное. По формам оно скорее напоминало какой-то вялый запеченный овощ, и даже выдающееся – с выносом на десять сантиметров – декольте новой секретарши не оживило мертвеца.

Впору было траурную ленту с бантиком повязывать. Или начинать узнавать, что ж за зверь невиданный «доктор уролог».

Кравцову после такого даже слушать не стоило. Только слать

подальше как разносчика бубонной чумы! Фиг знает, какие еще подарочки можно было ожидать от этой ушлой бабы. Но заарканила она своим презентом качественно!

Весь ее рев в трубку я, как под гипнозом, представлял зеленоглазую феечку. Пялился на край своего стола, где вчера елозила сладкими половинками одна упругая попка. И чувствовал, как местами оживаю.

Ме-е-едленно.

С приятной тянущей болью.

В кайф.

После траурного утра такое воскрешение казалось настоящим знаком. Ровно до этого момента я не верил ни в бесов, ни в ангелов, ни в какие символы. Не с моей работой, где каждый второй похлеще всей нечисти вместе взятой!

А тут уверовал.

С полуоборота!

Новую веру даже на практике тут же испытать захотелось.

Снова увидеть мою феечку. Опять распаковать ее… только на этот раз полностью, до ниточки. Чтобы даже подумать не смела, что можно свинтить. Попробовать, такая ли она сладкая внутри, как кажется снаружи. Наказать за дурацкий побег.

Долго-долго наказывать. До «больше так не буду» с причмокиванием до самого горла. До красных ягодиц от моих воспитательных шлепков.

Вчера, после бегуньи этой голозадой, так и хотелось позвонить какой-нибудь Тане или Ире. Ни одна б не отказала. Но остановил себя.

Я, конечно, не тянул на святошу, однако кое-какие принципы все же имелись! Не должна одна баба сосать прощение за другую. Нездорово это. Не по-человечески.

Вместо наказания почти простил феечке своего ледяного друга в трусах. А сейчас, под завывания ее подружки, вместе с жизнью азарт вернулся. Инстинкт охотничий. Из-за хронического завала в делах я думал, что нет его уже. Потух к концу третьего десятка, как когда-то выветрилась из головы подростковая жажда адреналина.

Ан нет… хотелось! Девку! Ту самую! Несмотря на динамо и морозную свежесть ниже талии.

Кравцова, судя по звукам, рухнула с чего-то тяжелого и деревянного, когда я ей ответил «да».

Будто оглохла от радости, она писклявым голосом переспросила:

– Вы точно сможете быть на предварительном слушании? Сегодня. В одиннадцать…

И еще более уверенно и громко я ответил:

– Смогу. Буду!

Дальше из нее веревки вить можно было. Требовать, что угодно: хоть презент ко мне еще раз отправить, хоть новый подарок, хоть оплату в тройном размере.

От количества «спасибо» ухо в трубочку сворачивалось. Но я не стал ничего запрашивать.

Заранее знал, что эта манипуляторша сама приведет мне на заклание зеленоглазую подругу. Без просьб. Без требований. И без

намеков.

Враньем или силой, но затащит.

Потому что такие, как она, хорошо понимали одну простую истину: «Спасибом за яйца не удержишь!» А за нудную мелочовку, вроде дел о взяточничестве, ради денег я давно не берусь.

* * *

К одиннадцати я был почти готов. Подчиненные закусили удила, получив новую порцию работы… с барского плеча. Секретарша чуть из декольте не выпрыгнула, когда узнала, сколько встреч нужно перенести. Но команду «Исполнять!» приняла молча и тут же схватилась за телефонную трубку.

Так и хотелось подобного подчинения от еще одной обладательницы приятных окружностей. Всю дорогу до здания суда я думал, как буду заниматься дрессировкой своей феечки. Двумя головами думал!

Представлял, как увезу ее сразу после заседания в уютный номер отеля и расскажу о технике безопасности при работе с чувствительными агрегатами.

Целую инструкцию мысленно составил.

Но стоило войти в вестибюль… пройти по длинному коридору до нужного кабинета…

Меня как головой о стену приложило.

Кравцова оправдала ожидания на все сто. Не знаю, кто ей ногу гипсом измазал и костыли вручил. Но вот соседку ее я знал отлично. И на вкус, и на ощупь.

С одного взгляда узнал. Ни очки как у училки, ни скучный хвостик, ни монашеское длинное платье не смогли ввести в заблуждение.

Прокурор и судья, проходя мимо, тоскливо посмотрели в мою сторону. Как на приговор. Оправдательный. Уже напечатанный и подписанный.

А я по испуганному взгляду зеленых глаз, по веснушкам, которые на бледном лице стали вдруг ярче, по дрогнувшим губам понял, что это дело проведу образцово-показательно.

Пока живой буду, с девчонки не слезу. Чему нужно – обучу, от ненужного – отучу. Чтобы смотрела впредь не со страхом, а с ожиданием. И не белела, а краснела. Вся. Сразу.

* * *

Так, с мыслями о перевоспитании, я и приступил к предварительному слушанию.

В материалах дела, с которыми успел ознакомиться еще неделю назад, когда Кравцова только начала осаду нашего бюро, нового ничего не обнаружилось. Те же свидетели, та же сумма взятки, и даже чиновник, мелкая сошка в системе ЖКХ, не смог придумать ничего оригинального.

Своему подзащитному кроме «мне все понятно» и «не согласен» произнести я ничего не позволил. А чтобы следствию не скучно было, накидал с ходу пяток ходатайств и одну жалобу на действия дознавателя.

В целом ничего особенного. Обычное муторное дело, как я и предполагал. Если бы не одна симпатичная особа на заднем ряду, можно было бы покемарить с открытыми глазами.

Но особа не позволяла! Словно нормально усесться не могла, она полировала своей попкой деревянный стул. Глазками в меня стреляла. Испуганно. Нервно. Пуговки на платье теребила, будто все ей натирало и душило.