Несгибаемый. Враг почти не виден
Шрифт:
Голубев поднялся со стула, на котором сидел, и, прихватив с собой папку, обернулся к двери с явным намерением уйти. Но потом вдруг замер, словно что-то забыл, и обернулся к Рязанцеву. Вот только на этот раз в его руке был браунинг с привинченным к стволу глушителем. Мягкий и негромкий хлопок. Девятимиллиметровая пуля оказалась не столь тактична, как шестимиллиметровая из карманного образца, и, оставив аккуратное отверстие во лбу, взорвала затылок.
После этого Голубев вышел в приемную и без лишних слов разрядил оружие в голову опешившей от неожиданности
— Здравствуйте, дядюшка Дмитрий.
— О как! Дядюшка! Ну признавайся, егоза, что ты там удумала?
Седой мужчина лет пятидесяти откинулся на спинку рабочего кресла и сложил руки на своем весьма заметном брюшке. При этом его взгляд лучился задором и явственно говорил о том, что, несмотря на всю хитрость и ласку, его так просто не провести. Но любви там было ничуть не меньше, пусть эта девушка и не была его дочерью.
— Вот отчего, стоит только мне назвать вас дядюшкой, как вы тут же усматриваете в этом корысть?
— А это все потому, Александра, что я тебя слишком хорошо знаю. И когда ты уподобляешься мягкой и ласковой лисичке, это означает только одно. Тебе что-то нужно.
— У меня не клеится с моим котлом, — вздохнула девушка, признавая правоту седовласого мужчины.
— Настолько все плохо, что ты пришла за помощью к закоснелому старику?
— Я никогда вас так не называла, — возмущенно отбросила обвинение девушка.
— Правда? А как же понимать твои слова относительно косного мышления и зашоренных взглядов?
— Дмитрий Ильич, так нечестно. Вы играете словами и приписываете мне то, чего я не говорила.
— Вот как?
— Да, так. Я говорила о необходимости расширения горизонта кругозора и о том, что нельзя останавливаться на достигнутом. Весь прогресс развития человечества, в особенности два последних века, говорят о моей правоте. Возможно ли топтаться на месте, когда все рвутся вперед? И между прочим, ни вы, ни батюшка не стоите на месте, все время развиваясь. Вон даже собираетесь расширять производство.
— Правильно. Только при этом мы никогда не старались прыгнуть выше головы. Чего никак не скажешь о тебе.
— Дядюшка Дима, я уверена, у меня все получится. Идея просто великолепна. Посудите сами, возможность разогреть котел буквально за полминуты плюс экономия топлива. Пусть оно и недорогое, но зато увеличивается запас хода при одинаковой заправке. Да еще и конструкция котла мало того что упрощается, так еще и становится дешевле.
— Девочка моя, не получится еще больше упростить котел, как не выйдет сделать его и более компактным. Ну нельзя бесконечно уменьшать его размеры, это неизбежно ведет к уменьшению объема вырабатываемого пара. Последнее же, как следствие, оказывает влияние на работоспособность машины.
— Если бы господин Дайсон думал
— Н-да. Похоже, мне тебя не убедить. И в чем ты видишь проблему?
— Горелка. Вся соль в горелке. Именно с ней у меня никак не клеится.
— И поэтому ты решила воззвать к закоснелому мышлению старика.
— Дмитрий Ильич, вы несправедливы ко мне. И взываю я в первую очередь к вашему многолетнему опыту.
— Ага. Хорошо хоть мой опыт не ставится под сомнение. Ну все, все. Больше не буду, — видя, что девушка может обидеться не на шутку, примирительным тоном произнес инженер. — В чем проблема? Ты вообще не знаешь, как подступиться, или что-то не ладится?
— У меня есть идея относительно конструкции горелки с принудительной подачей воздуха, что непременно должно сказаться на КПД положительным образом. Но опытный образец выдает совсем уж низкие результаты.
— У тебя даже есть опытный образец?
— Я была уверена в том, что права.
— То есть ты изготовила модель в металле, не проработав все как следует в теории, и, разумеется, потерпела фиаско. Александра, метод проб и ошибок никак не назовешь самым коротким путем к достижению поставленной перед собой цели. На исходе первая четверть двадцатого века, а не восемнадцатого.
— Я была уверена, что мои теоретические выкладки верны.
— А посоветоваться?
— Вы были на меня обижены, а идти на сторону… — Девушка замолчала, поведя плечами, как бы желая сказать, что она не так уж и глупа.
— Вот это еще. Знаешь, что способствовало столь бурному развитию прогресса два последних века? Доступность информации. Маститые ученые и любители по достижении каких-либо результатов спешили их обнародовать, чтобы быть первыми и получить признание. Сейчас же все меняется. Изобретатели и научные умы уже не спешат предавать огласке свои достижения. Они хотят получать от этого наибольшую выгоду. Появилось даже такое понятие, как коммерческая тайна.
— Но это нормально, дядюшка.
— Нормально. Кто же спорит. Но в данном конкретном случае ты уперлась в неразрешимую задачу. С одной стороны, ты не видишь выхода. С другой — не хочешь делиться своей идеей. Ведь среди умных голов найдется немало тех, кто, столкнувшись с подобной дилеммой, предпочтет придерживаться принципа «да не доставайся же ты никому». Ну да это все полемика. И где твои чертежи?
— В моей конторке, на кульманах.
— То есть ты хочешь заставить старика тащиться в твою светелку? — возмущенно произнес Дмитрий Ильич, продолжая подзадоривать девушку.
— Дядя Дима, вот только не начинайте. Во-первых, вы не старик. А во-вторых, моя конторка по соседству с вашей, — возмущенно притопнула ножкой девушка, чем вызвала самодовольную улыбку собеседника.
— Все-все, убедила. Пойдем посмотрим, что там у тебя не ладится, — замахав руками, начал подниматься Дмитрий Ильич.