Несгибаемый
Шрифт:
— Не нравится быть в моей шкуре? — не отказал я себе в возможности позлорадствовать, настороженно разглядывая крупного ворона.
Зверь не ответил. Да и я вполне понимал, что теперь мы оба находимся в одинаковом положении. Птица, не получив достойного сопротивления, предприняла более дерзкую попытку. Найдя слабое место, она принялась клевать животное в кровавую рану. Почему-то я уже прикидывал взять ближайший камень и кинуть в ворона, раздумывая, хватит ли мне на это сил. Зверь некоторое время лежал, притворившись мёртвым. Однако, выбрав удачный момент, он схватил наглую птицу мощной пастью.
Почувствовав сильную усталость, я прикрыл глаза, снова проваливаясь в полусонное состояние. Я то падал в пустоту, то снова просыпался, отмечая движение солнца. Зверь всё так же лежал возле меня, временами подавая признаки жизни. Наконец дневное светило скрылось за одной из скал, сменяя прожаренный воздух на вечернюю прохладу.
Дышать стало легче. Обожжённая кожа слегка успокоилась. Тем не менее взамен уходящему солнцу пришло прежнее беспокойство. Наступало время Теней.
И снова мне снилась безумная старуха. Она плясала, подвывая своим скрипучим голосом в такт звенящему бубну в её руках. Яростный огонь вновь бушевал вокруг меня, обдавая тело палящим жаром. Я лежал на спине, упираясь взглядом в чёрный небосвод, усеянный незнакомыми звёздами.
— Где ты его видел? — звучит голос старухи в моей голове.
— Вот он, — отвечает ей тот самый мальчик, что ещё утром убегал от зверя.
Бум! Бум! Бум! Звон барабана вторит биению моего сердца. Жар нарастал, заставляя меня кричать от нестерпимой боли.
— Бабушка, может, всё-таки не надо? — сквозь слёзы просит мальчик.
— Не плач, Дирк. Этот воин — наше спасение! — ласково твердит ему голос старухи, — лучше помоги разжечь огонь.
Это моё безумие. Я снова теряю разум.
— Где ты его видел? Где ты его видел? Где ты его видел? — голос старухи сводит меня с ума.
Тело уже горит. Стук сердца разрывает мне рёбра. В нос ударил запах горелой плоти. Чей-то плач врывается в моё сознание. Аника?
— Не плач, Дирк. Это наше спасение! — твердит старуха, продолжая танцевать в бешеном ритме.
Её движения отвечают всполохам пламени. Искры взрывают ночное небо, стремясь к беснующимся звёздам. Звон бубна. Плач ребёнка. Смех старухи. Я уже больше не кричу. Голос сорвался на хрип и стон. Тени. Это Тени вновь настигли моё сознание. Смерть. Она кажется мне такой близкой. Перед лицом вновь всплывает звериный оскал, стремящийся перегрызть мне глотку. Глаза животного с неодобрением смотрят на меня, напоминая, что я такой же зверь, что борется до последнего за свою жизнь.
— Не плач, Дирк!
Старуха наклоняется ко мне. В её руках блестит жертвенный нож. Она что-то шепчет мне на ухо:
— Твой путь в этом мире закончится в храме Хаоса. Иди и принеси себя в жертву.
Она знала. Она заранее знала, чем это закончится. Меня охватила ненависть. Я дёрнулся, пытаясь схватить её за руку. Тело не слушалось. Ярость застилала мне глаза.
— Не плач, Дирк! Этот воин — наше спасение! Он сможет одолеть наше проклятье. Верь в него.
Нож сверкнул жёлтым пламенем в руках старухи и с силой опустился на мою грудь, пронзая бешено бьющееся сердце.
Глава 2
Резкая
Три года назад.
— Бэл! — услышал я позади себя звонкий голос Линды.
Я обернулся. Девушка бежала ко мне по тропинке, преодолевая крутой спуск с холма. Русые кудри непослушными локонами путались, норовя закрыть глаза. Линда всё время их поправляла. Встречный ветер натянул её светло-голубое платье, выгодно подчёркивая соблазнительные ноги.
— Бэл, тебя старейшина ищет! — запыхавшись, выпалила она. Мы стояли у колодца, откуда я только что достал ведро с ледяной водой.
— Зачем меня искать? — иронично ответил я девушке, — Он что не знает, где я живу?
Девушка немного смутилась от моих слов. Она отлично знает, как я отношусь к новому старейшине.
— Он хочет, чтобы ты выдал чужaчку совету, — затараторила Линда, зачерпывая руками воду прямо из ведра. Она жадно сделала пару глотков.
— Она беременна! — зло выпалил я.
Повернувшись к ней спиной, я направился в сторону дома, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
— Постой, Бэл, — остановила меня Линда, хватая за руку, — они всё равно за ней придут.
Я молча отцепил её пальцы от моей руки и пошёл вперёд.
— Они всё равно придут за ней! — крикнула девушка мне вдогонку. — Лучше она, чем кто-то из нас!
Дома я ощутил усталость от бессонной ночи. Глаза слипались. Но было не до отдыха. На кровати лежала женщина средних лет в обнимку с новорождённой дочкой. «Надо уходить», — решил я, осторожно подойдя к кровати, чтобы не разбудить спящего ребёнка.
— Эй, — мягко дотронулся до руки женщины.
Её рука безжизненно свесилась с кровати. Я начал искать пульс. Пульса не было. Проверив сонную артерию, я ещё раз убедился в своём предположении: женщина была мертва. Теперь ребёнка спасти не удастся.
Раз в десять лет совет старейшин выбирает одного из местных жителей, чтобы провести обряд жертвоприношения покровителю нашего поселения. В этом году жребий пал на сына старейшины, здорового детины шестнадцати лет от роду, и как раз сегодня ночью обряд необходимо привести в исполнение.
Сын старейшины был болен от рождения. Он не мог говорить, не мог ходить и являлся настоящей обузой для своих родителей. Весь день он сидел в коляске, изредка подёргивая скрюченными конечностями и противно подвывая. Естественно, жребий пал на него. Зачем поселению кормить выродка. При этом родители так любили свое никчемное дитя, что созывали совет ещё три раза, пытаясь изменить решение.