Несгибаемый
Шрифт:
Глава 24
Я рассматривал голограмму и уже ничего не понимал. Видимо, несмотря на все усердия Артона, в данный момент мне явно не хватало знаний. Алекс ходил по комнате, и создавалось впечатление, что программа пыталась собраться с мыслями. Да кто он вообще такой? Почему я слушаю его бредни?
— Кто ты такой? – спросил я Алекса, пристально разглядывая.
Голограмма остановилась и повернулась ко мне лицом. Его взгляд был измучен, словно он принимал очень важное решение.
— Кто ты такой? –
Алекс развел руками:
— Я же говорил: меня зовут Алекс Меджик три тысячи семьдесят Про, – с сомнением в голосе произнес Алекс.
Я подошёл к нему ближе и, глядя прямо в глаза, в третий раз спросил:
— Кто… ты… такой?!
— Ну хорошо, – сказал он, снова направляясь к экрану.
На экране появилось изображение семи планет в треугольнике. Алекс ткнул пальцем в верхушку, указав на мир Зеро-орбис.
— Это первичный мир. Тут я родился в две тысячи сто семьдесят втором году за пятьдесят лет до открытия параллельных миров. Моя энграмма была записана в сорок три года.
— Энграмма? – перебил я Алекса, услышав незнакомое слово.
— Мы шутя называли это отпечатком души. Хотя по сути это вид протоплазмы, сохранившей все привычки и память своего носителя.
— Как твоё настоящее имя? – спросил я программу, заинтересовавшись его персоной.
Алекс улыбнулся:
— Алекс Левински. Нет, не тот Алекс, что открыл парадокс Левински, – замахала руками голограмма, заметив моё вытянутое лицо. – Я его правнук, названный в честь своего невезучего прадеда. Моей работой была интеграция человеческого мозга с искусственным интеллектом.
— Расскажешь? – чувствуя, что открыл для себя новый источник знаний, попросил я Алекса.
В моём мире генная инженерия если и была разрешена, то только под грифом «секретно». Коллапс мира был как раз по этой причине. Великий сдвиг полюсов – трагедия моего мира, повергшая почти всё человечество в средневековье.
Как это произошло? А очень просто. Ошибка или случайность, но в солёные воды Ледяного океана попала крохотная бактерия, которая начала стремительно размножаться в благоприятной для неё среде. Дальше прокатилась целая цепочка событий, которая и привела к сдвигу полюсов на нашей планете.
Так, одна бактерия экстремофила перевернула жизнь миллиардов людей, ввергнув их в средневековье. А всякое вмешательство в ДНК любого существа планеты стало под запретом.
Глаза Алекса загорелись неудержимой страстью. А моё уставшее тело требовало отдыха, и я, удобно устроившись на единственном кресле в помещении, принялся внимательно его слушать.
— Моей задачей было создать биологический чип (орган), способный принимать сигнал, исходящий от базовых станций. Таким образом человек без всяких операций мог подключаться к любому дата-центру и взаимодействовать с искусственным интеллектом, – воодушевлённо рассказывал Алекс.
Его рассказ был подкреплен множеством картинок, мелькающих на экране. Тут были и дельфины, и летучие мыши,
— На самом деле такой орган есть у человека, его только нужно было настроить на определенные волны, – продолжая жестикулировать, Алекс крутился возле экрана, на котором уже во всех проекциях вращался человеческий мозг.
— Кортиев орган! – с восхищением заключила голограмма, – его эволюция позволила человечеству пользоваться всеми видами передачи данных, вплоть до визуализации без использования сторонней аппаратуры.
Алекс ещё долго рассказывал мне об анатомии человека и о различных способах её улучшения. Он нашёл благодарного слушателя в моём обличии и всячески пользовался этим.
— Мы успешно запустили в цепочку ДНК новый ген, и уже через десять лет тысячи человек с успехом подключались к любым дата-центрам с использованием искусственного интеллекта.
— Я так понимаю, всё это было до коллапса? – решил уточнить данный вопрос.
— Именно так. В нашем мире мы назвали это событие «Сингулярностью». Но в других шести мирах цивилизация начала новый отсчет времени. Например, в привычном тебе Лэвир-орбис назвали «Великим Сдвигом», а Нэвир-орбис «Великим Разломом».
— Значит, это благодаря тебе я слышу голоса системы в своей голове! – спросил я программу, уже понимая, что он мне ответит.
Алекс немного смутился:
— Да, ты один из ста младенцев, созданных моими руками. Когда проводились первые эксперименты с файлом, ты был единственный, кто отключил передачу кода и заблокировал любые попытки подключения к твоему мозгу.
— Как уничтожить файл? – спросил я.
— Бэливер, не нужно его уничтожать! – всполошился Алекс. – Его нужно доработать, и тогда человек получит больше возможностей в будущем. У тебя в голове сохранился первичный код. Если его улучшить, то…
Я встал с кресла, с интересом рассматривая все иллюстрации, что показывал мне Алекс:
— Отчего ты умер? – поинтересовался я.
— День, когда я положил тебя в капсулу, был последним в моей жизни, – ответил он.
Я так и предполагал. Ещё целый ворох вопросов крутился у меня в голове, но был единственный, который интересовал больше всех. Файл нужно уничтожить, и Алекс должен был знать, как это сделать. Однако нужно его к этому подвести.
— И всё же ты сказал, что твоя энграмма была снята примерно в сорок три года. Верно?
Голограмма согласна кивнула, намереваясь что-то сказать, но я опередил его:
— То есть свою смерть ты уже не помнишь?
— Нет, но это не важно…
Я резко повернулся лицом к голограмме. Если бы была возможность, я бы схватил его за рубашку и как следует встряхнул в надежде вправить учёному мозги. Так как несмотря на его человеческое поведение, его разум, сплетённый с системой, перестал мыслить по-людски.
— Алекс, это очень важно! Скажи, как ты думаешь, почему ты меня спас?