Несгибаемый
Шрифт:
Ребячество? Ну да. Ребячество. Ну и что? А в ком в глубине души не сидит ребенок? Петр как-то слышал, что мужчины хотят себе сыновей, чтобы купить им те игрушки, которых не было в их детстве. Шутливое такое выражение. Но он не раз и не два убеждался в правоте этих слов. И видел отцов, которые радовались купленным игрушкам чуть ли не больше, чем дети.
Где видел? Так в магазине игрушек и видел. Нравилось Петру захаживать в такие магазины. В детстве хотелось, да не было возможности. Потом возможность вроде как появилась. А для кого покупать-то? Для себя? Угу. Очень смешно. А так ходил, рассматривал, мало ли кому он игрушку выбирает.
Вот и сейчас засвербело и захотелось. Но пока придется обходиться вот этими листками. Петр забросил карабин за спину и, отсчитав полсотни метров, вооружился наганом. Еще подумал, что «смит-вессон» был бы куда предпочтительнее. Нет, дело не в большем калибре. Просто он бы куда лучше подошел к тому же винчестеру. Но с другой стороны, наган более компактен, имеет возможность стрельбы самовзводом, в барабане на один патрон больше и наверняка меньше лягается, чем эта американская дура.
Н-да. Все так. Да только если подвернется случай или появятся лишние деньги, то обязательно купит «смит-вессон». Два. Так чтобы в кобурах на бедрах носить. Но ни в коем случае не кольт. Этот заряжать придется, как и наган, по одному патрону. А у «смит-вессона» предусмотрена одновременная автоматическая экстракция всех гильз. И можно придумать скорозарядник. Петр, конечно, понятия не имеет, какой он должен быть конструкции, но не боги же горшки обжигали. Придумает. Опять ребячество? Ну и пусть его.
Кучность из нагана оказалась несравнима с карабином. Да что там, уложил все семь пуль в белый лист бумаги, и то хорошо. Одна залетная даже задела краешек черного круга. Словом, если придется, то стрелять достаточно точно Петр умеет. Остается понять, как оно случится в ситуации, когда адреналин будет бушевать в крови. Ну и выяснить, не нападет ли на него медвежья болезнь, если это случится.
Кхм. Лучше бы не надо. Нет, дело не в стирке штанов. Просто в такие передряги попадать не хочется. Как говорится, мы мирные люди, и ну их на хрен, все эти бронепоезда на запасных путях. Понятно, что новый мир и на месте усидеть как-то не получается, словно свербит что-то. Вот только дождется весны и… Но это же не значит, что нужно искать приключения на пятую точку.
Попробовал отстрелять из нагана самовзводом. Н-да. Нет, ну три-то попадания в лист бумаги есть. Не все так уж безнадежно. Нормально все, чего уж там. Тем более что одна пуля угодила на ладонь ниже листа, а значит, ростовая мишень поражена…
Треск сломавшейся сухой толстой ветки, короткий свист и тупой удар в ствол сосны прозвучали практически одновременно. Петр, ничего не понимая, смахнул с ресниц левого глаза удачно прилетевшую щепочку светло-коричневой коры. А ведь могла и в глаз попасть. Потом как-то глупо осмотрелся по сторонам.
Когда он услышал этот треск во второй раз, то уже заметил двоих человек, стоявших примерно метрах в двухстах от него. И треск этот был не чем иным, как винтовочным выстрелом. Просто на морозе он звучит по-другому. Петр заметил это сегодня при стрельбе, но, когда услышал со стороны, как-то не сообразил, что это. А вот теперь, видя человека с винтовкой, наведенной на него, Петра, заметил короткую вспышку, легкий прозрачный сизый дымок, так сразу и сообразил. Правда, кроме этого, он почувствовал, как его левое плечо слегка дернуло и ожгло, словно головка
Ни испугаться, ни подумать о чем-либо Петр не успел. Просто некогда было. Выронил в снег наган, из которого только что вытолкал шомполом последнюю гильзу. Упал на колено и одновременно потянул из-за спины винчестер.
Очередной выстрел, может, и настиг бы его, но пуля коротко свистнула над головой, звонко щелкнув по камню скалы. Вообще-то в полушубке не так чтобы удобно управляться. Нет, он вполне легкий, уж полегче, чем зимняя куртка Петра, оставшаяся в его мире. И теплее, надо сказать. Вот только сковывал движения, и уж тем более это ощущается, когда дорога каждая доля секунды.
В четвертый раз нападавший выстрелить не успел. Петр его опередил. Причем в первый раз явно промазал. Но, как видно, бандита выстрел испугал или он замешкался по какой иной причине. С затворами «мосинок» случаются порой затыки из-за больших допусков при выделке, из-за износа или безалаберного отношения.
Вторая пуля ударила точно в центр груди, выбив из полушубка небольшое облачко пыли. Как ни странно, но Петр это четко рассмотрел. Мужчина тут же опрокинулся на спину, выронив винтовку. Пастухов же, передернув рычаг карабина, уже перевел прицел на другого нападавшего. Тот как раз наклонился, подбирая оружие товарища.
Одна винтовка на двоих? Плевать. Выстрел! На этот раз видимого эффекта не наблюдалось – мужчина просто сунулся головой в снег.
Петр снова передернул рычаг. Никакого движения. Доснарядил в магазин израсходованные три патрона. Подобрал наган и опустил в карман. Поднялся на ноги, сунул лыжные палки сзади за пояс, чтобы не мешали. Двинулся к убитым. По крайней мере, он полагал, что к убитым. Промелькнула мысль о том, чтобы зарядить револьвер, но Петр ее тут же отмел. Все же снаряжение нагана – несколько мешкотное дело, и для этого требуется задействовать две руки. Выпускать же из хватки готовое к бою оружие сейчас как-то не хотелось. Так и приближался к злоумышленникам в готовности открыть огонь.
Вот так. Никаких мук совести. Никакой растерянности. Одно только удовлетворение, вызванное тем, что желавшие ему смерти умерли сами. Петр даже испугался того, насколько легко принял тот факт, что минуту назад лишил жизни двоих человек.
Н-да. Впрочем, когда стреляешь с расстояния в пару сотен метров и видишь, как падают безымянные фигурки, то да, воспринимается это как-то отстраненно. Как нечто нереальное. Ну подумаешь. Бах. И фигурка упала. Бах. И вторая сунулась лицом в снег. Не как в кино, но точно как на сцене театра. Кстати, ходил он в местный, в своем мире как-то не сподобился, а тут отчего-то захотелось. Игра актеров так себе. Но Петру все равно понравилось.
При чем тут театр? Да ни при чем. Думать о том, что перед ним лежит один труп, а второй тип пускает кровавые пузыри, как-то не хотелось. Лучше уж о театре и нереальности происходящего. Но главное – это то, что Петр ощутил облегчение: все же он не способен на равнодушное убийство. Вот если бы ему понравилось… Вот кем-кем, а зверем в человеческом облике становиться не хотелось.
А еще его начало колотить. Страх до него добрался и сдавил нутро холодными тисками лишь теперь. Глянул на руки. Трясутся. Хочется думать, что от адреналина и созерцания картины убитого и раненного им мужиков. Но сам Петр знает точно: это страх. Он только что был на волосок от смерти, и злодеи могли стоять сейчас над его телом.