Несколько сюрпризов от Принцев

ColdMaltern

Камера была размером не больше четверти спальни, но до стены свет Люмоса не дотягивался, обрываясь за полметра до нее. Там, на этой границе, что-то двигалось, беззвучно бродила какая-то тень. Даже присмотревшись, Гарри не смог понять, что же это такое.

Сбоку ярко сверкнуло и погасло. Сферы исчезли; Северус, окинув Розер настороженным взглядом, встал рядом с Гарри полубоком к ней и поднял палочку. Свет одной из палочек переместился, поднялся вместе с его рукой - Розер вскрикнула и бросилась вперед - из темноты выступил силуэт двух прижатых друг к другу людей.

–

Дочь!
– высоко воскликнула Розер.

И тут в камере стало светло.

Около стены стоял Пастор, держа за хрупкие плечи Амальтею. Настоящую, живую Амальтею Розер.

– Мама, - обреченно проговорила она.

– Пусти ее, - потребовала женщина.
– Она всего лишь ребенок!.. Пусти ее, монстр… - голос Розер сорвался на дребезжащей высокой ноте.

Амальтея покачала головой, глядя на мать.

– Пусти, пусти, пусть она уйдет!
– по лицу Розер потекли слезы, руки заметно задрожали.

– Отпустила ли ты Северуса, когда я просил тебя?
– страшным шепотом спросил Пастор.

Розер не слушала его. Она подбежала к Пастору и попыталась оторвать его руку от своей дочери.

– Отпусти, пожалуйста, делай что угодно, но со мной, прошу тебя! Умоляю!

Гарри потерянно наблюдал за женщиной, взяв Северуса за руку. К ней он не испытывал ни жалости, ни симпатии - но не сострадать не мог.

– Северус, - не зная зачем, позвал Гарри.

Чуть бросив взгляд на Гарри, Северус свободной рукой провел по его подбородку, стирая что-то; Гарри автоматически повторил движение: кровь.

– Отпусти ее… Отпусти мою дочь… - Розер хотела ухватить Пастора за воротник его роскошной мантии, но рука вдруг прошла насквозь. Не веря себе, женщина махнула рукой еще раз - без результата. Тогда она попыталась схватить за руку Амальтею - но это также не получилось.

– Хватит. Пожалуйста, - попросила Амальтея.

– Хватит… - умоляюще повторила Розер.

– Хорошо, - ответил Пастор.
– Тебе видно?

– Да, - измученно подтвердила Амальтея.

Северус предупреждающе сжал Гарри ладонь.

– Я не убью ее, - сказал Пастор женщине.

Розер выдохнула, на ее лице стало видно явное облегчение - но тут же оно вновь сменилось страхом и мольбой.

– И не заберу ее душу, - хладнокровно продолжил Пастор.

Словно не веря, Розер всмотрелась в его лицо, как помилованная перед казнью. Гарри поднял глаза на Северуса, тот качнул головой.

– Она будет только смотреть, - не изменив тона, сказал Пастор.

Амальтея даже не шагнула в сторону.

Розер отшатнулась, но Пастор оказался быстрее. Он ловко отнял одну руку от девичьего плеча, провел ею по лицу Розер - и то смазалось, он провел ниже, свернул размытый след, сжал в кулаке и запихнул себе в рот. Амальтея смотрела перед собой невидящим взглядом, и Пастор ласково погладил ее по плечу.

– Ма… - не договорив даже слова, Амальтея осеклась, громко сглотнула; она поднимала руки к лицу, но у нее никак не получалось заслонить его или хотя бы вытереть слезы. Перед Пастором осталось стоять безвольное тело Лацерты Розер, лишенное головы и плеча - но оно нежданно подалось

вперед, и правая рука безошибочно дотянулась до лица Амальтеи, стерла с него слезы и погладила бледную щеку.

Амальтея жутко закричала, со всей силы кинулась в сторону, но Пастор легко удержал ее и развернул обратно; провел рукой по женской груди, сгребая и сжимая ее, и снова затолкал в рот и проглотил, не жуя.

Северус заслонил Гарри собой, но Гарри все равно видел и слышал все. Истошный крик, захлебнувшись, превратился в скулеж: Пастор сгреб рукой от ключицы до ребер, отрезав руку Розер от всего тела, и потянул ко рту; руку Розер свело судорогой, пальцы сжались, и Гарри послышалось, что кричат теперь два женских голоса вместо одного. Но, дергаясь, пальцы разжались и опять потянулись к съежившейся Амальтее. Пастор в это время заглатывал другую руку.

Гарри зажмурился и уткнулся Северусу в спину. Крик остановился как-то неестественно, резко, сменившись истеричными всхлипами. Еще несколько раз Гарри слышал звуки глотания, за ними последовало молчание, и Гарри снова посмотрел перед собой.

Белая Амальтея сидела на полу, на коленях, теперь с плотно закрытыми глазами, прижав руки к перекошенному рту. Из-под ее ресниц спускались к щекам толстые дорожки слез. Она часто и лихорадочно дышала, хныча и не в силах остановиться. Пастор больше не прикасался к ней.

– Я мо… могу вер… нуться?
– наконец сумела спросить она.

Сделав Северусу знак подождать, Пастор исчез вместе с Амальтеей.

И Гарри, больше не сдерживаясь, рывком, почти грубо, судорожно прижал Северуса к себе, впился пальцами в плотную, ощутимую ткань его мантии; хотелось говорить, но сказать было ничего невозможно, Гарри несколько раз открыл и закрыл рот, только глядя на Северуса, только не сводя с него глаз. А Северус понял его молчание.

– Плачь, - сказал он.
– Будет легче.

Гарри замотал головой, но Северус, как ребенка на руках, качнул его, и Гарри не выдержал.

– Северус, - выговорил он, теряясь в произошедшем и не понимая, как выразить то, что отныне было у него на душе.
– Северус…

А Северус все качал его, утешая. Кажется, все, что Гарри мог произнести, это единственное имя - Северус. Но большего произносить и не было нужно.

Через какое-то время Северус вместе с Гарри сел, облокотившись на стену, и оба долго сидели, тесно обнявшись и покачиваясь, и Северус даже стал что-то напевать.

А потом вернулся Пастор.

* * *

Пастор говорит

«- Я решаю все загадки, - сказала змея».

А. де Сент-Экзюпери

Пастор вернулся в каменную комнату, спрятанную под горой, тихо и встал около стены. Гарри одновременно с Северусом поднял голову: Пастор, закусив губу, впиваясь ногтями в ладони, рвано и громко дыша, смотрел на Северуса - страшным взглядом. Гарри никогда не видел приговоренных перед казнью, но представил: так не смирившиеся со смертью смотрят на последнюю надежду жить. Так, наверное, Дамблдор смотрел на кольцо Гонтов. Так Том Риддл смотрел бы на бессмертие. Гарри было страшно от этого взгляда.