Нескончаемый белый свет

Пелевин Александр Сергеевич

Ты проснешься в пустыне

Ты проснешься в пустыне, где умер безумный пророк,Где сгоревшая тень рассыпается в черный песокИ дрожат вдалекеМиражи: это старые джинны, и это их дом.Ты захочешь до них добежать и спросить обо всем,Но уснешь на песке.И проснешься в трамвае, идущем вдоль старых домов,По изогнутым улицам, мимо высоких мостов,По звенящей дуге.Но когда в голове прозвучит самый важный вопрос,Ты уснешь под размеренный грохот трамвайных колесИ проснешься в тайге,Где охотник, сошедший с ума от столетней тоски,Напевает веселую песню у черной рекиС перекошенным ртом.Он расскажет тебе о природе нетленных мощей,Что длинней человеческой памяти память вещей,И о чем-то другом,Но об этом ты сразу забудешь. Легки твои сны.Декорации их бесконечны, их фазы видныПо движениям век.Ты увидишь меня: расскажу тебе все, что узналО стране белокурых гигантов, заснеженных скал,Водопадов и рек.И еще расскажу, почему не проснуться во сне,Почему искажается вечность в трамвайном

окнеБезобразной кривой.Не спеши. Это будет зимой. Будет сильный мороз.Просыпаясь в постели, ты вспомнишь тот самый вопросИ окажешься мной.Сентябрь 2012 г.

Первомай

В тот день на горячий и мокрый асфальтПрямо под ногиВылезли первые черви.В тот день от железной дорогиПахло дождем и соляркой.По рельсам бежал одинокий вагонБез паровоза,Без машиниста,Сам по себе.В тот день из разрытых дождями могил,Из перегнивших гробовВзметнулись наверх разноцветные бабочки,Мокрые и неуклюжие, злые,Страшно голодные до человеческих тел.Знаешь, я помню,Как первомайская бабочкаС красными крыльямиПрилетела ко мне,Села на грудьИ застыла.С тех пор я её и ношуНа лацкане пиджака.Сентябрь 2012 г.

Окно

Зимой в это время уже темно.Видения четкие. Ночь длинна.В квартире напротив горит окно.Висит фотокарточка у окна.Такая же мебель, такой же свет,Такие же рядом стоят цветы.В квартире живут уже много летТакие же люди, такой же ты.В квартире напротив горит свеча.Похоже, что скоро туда придут,И птицы, о чем-то тебе крича,Сидят на карнизе и долго ждут.К зиме не осталось абстрактных слов.Весь мир – это лестница, ночь, крыльцоИ тысячи окон чужих домов,В которых ты видишь свое лицо.Октябрь 2012 г.

Спокойной ночи

Спокойной ночи. В твоей кроватиХолодный пот.Высокий врач в голубом халатеСейчас придет.Он входит в спальню, сгибая спину,И ждет звонка.Кровать пуста, на стене картина,На ней – река,За речкой – поле. За полем этимСтаринный дом,В котором бабка читает детямРассказ о том,Как пьет цыганка с зеленой юбкойВ ночном портуИ тихо шепчет, мешая трубкойВ беззубом рту:«Сегодня ночью приехал в городНезнамо кто;Он в черной шляпе, и поднят воротЕго пальто.Он знает все, и в твоем обманеВиновен он.Лежит шкатулка в его кармане,И в ней – твой сон».Над ухом лопнул воздушный шарик.Звенит звонок.Разбилась чашка. Погас фонарик.Забыт урок.Глаза открыты. За стенкой слышенТяжелый вздох.В окне темно. По железной крышеГуляет бог.Ноябрь 2012 г.

«Вот я и рядом. Когда еще выйдет случай?…»

Вот я и рядом. Когда еще выйдет случай?Ласточки рвутся в неведомые края.Ты говоришь: «Расскажи мне о них», – и яЗнаю, что надо ответить: «Ложись и слушай».Всё, что я помню, сегодня застыло тут,В трещинах на паркете, в разбитой чашке,В мятой постели, на холоде, где мурашкиПрочь, от макушки до пяток бегут, бегут.Вся эта память и вся эта жизнь – твоя.Всё про тебя, все романы, стихи и песни,Мифы, библейские притчи, благие вести,Всё для тебя собирается в букву «Я».Слушай и спи. Мой рассказ – это сон во сне.Точки опять возвращают в начало текста.Спи на солдатской шинели, покуда неВыдохнут сонные ангелы:«Наконец-то».Это великое слово тебе и мне.Декабрь 2012 г.

Письмо

IПишет сенатор письмо: «Дорогая, я жив.Я не забуду о нашей последней прогулке.В Риме опять неспокойно. Сенат боязлив.Может быть, скоро зарежут меня в переулке.Конечно, шучу. Не пугайся. Как ты теперь?Как твой супруг? Как погода? Опять дожди?Здесь очень жарко. Всё время открыта дверь.Чую, сгорит наш город, того гляди.Ночь на холме у реки я забыть не могу.Что же теперь? Ноют кости и ломит в шее.Может, на той стороне, на другом берегуБудем такие же мы, но уже смелее».IIПишет испанец: «Здравствуй, моя Леонор.Даже не знаю, увидишь ли ты мой почерк.Вчера эти твари, индейцы, спустились с гор.В их перекошенных лицах – весь ужас ночи.Слабость, жара и болезни, дремучий лес,Этот мерзавец Агирре теряет разум.Тоже мне, божий гнев, хромоногий бес,Вот бы его связать и прикончить разом.Забыть нашу ночь у реки всё никак не могу.Никто никогда не узнает, о чём жалею.Может, на той стороне, на другом берегуБудем такие же мы, но уже смелее».IIIПишет профессор: «Покорный своей судьбе,Снова пишу тебе, дорогая Хильде.Никто не узнает, что я посвятил тебеКнигу мою о Зигфриде и Брунгильде.Вагнер вчера заходил. А моя бородаСтала

седой. Лучше лысому, чем седому.Кажется, вроде я счастлив, но всё ж иногдаХочется все изменить и зажить по-другому.Только тебе никогда и ни в чем не лгу.Помни: весенний Берлин, ледяная Шпрее.Может, на той стороне, на другом берегуБудем такие же мы, но уже смелее».IVПишет солдат: «Дорогая Танюша, я жив.Только похоже, что жить мне уже недолго.Немцы утюжат из пушек, а мы лежимВ этих холодных окопах. За нами Волга.Танечка, Таня, они подобрались к нам,Значит, всё скоро накроется ржавой каской.Пальцами я бы провёл по твоим губам,Если бы пальцы не пахли ружейной смазкой.Танюша, я мёртв. Но знай – я не сдал врагуРечку, где рядом стояли мы, руки грея.Может, на той стороне, на другом берегуБудем такие же мы, но уже смелее».VК полуночи Рим засыпает. Огни впереди.Солдаты шагают по улице ровно и гулко.Укутавшись в тогу и спрятав письмо на груди,Сенатор выходит во двор и идёт к переулку.Январь 2013 г.

Старик и тени

Старик не спит. Тяжелы шаги.Закрыта книга. Погас огарок.Вода на блюдце. В воде круги.Они готовят ему подарок.Старик боится. Старик один.Второй и третий, четвертый, пятый —Они глядят из его картин,Из гордых лиц белоглазых статуй,Они древнее святых огней,Древнее копий, мечей и луков,Древнее дерева и камней,Древнее памяти, слов и звуков,Древнее солнца и чёрных дыр,Они становятся ночью снами.Они сегодня увидят мирЕго глазами.Они бесшумно закрыли дверь,Теперь пустует его квартира.Они расскажут ему теперьО том, что есть за оградой мира,О том, какой у вселенной цвет,О том, что звёзды уже остыли,О том, что белый его скелетЛежит под слоем холодной пыли.Расскажут сказки из старых книг,Которым не было больше веры,О том, что будет, когда старикРазрежет купол небесной сферы,Где пляшет бог с миллионом глаз,В беззвёздном небе смеясь над нами.Старик сегодня увидит насЕго глазами.Февраль 2013

24.07.1915

Мой товарищ лежит у развалин стены, и лицо его стало другим.Наши глотки разодраны и сожжены, в наших легких отравленный дым.Вот пришло это время, пора умирать, мы дожили до этого дня.Вы сегодня убили его и убили меня.Я кусаю платок окровавленным ртом, я ногтями сдираю покров.Как у вас там, германцев, в легенде о том корабле из ногтей мертвецов,Что придет на последнюю битву по льду из обители вечного снаВ ночь расплаты, когда океаны промёрзнут до дна.Я хочу, чтобы враг слышал собственный вой и удар моего сапога,Я мечтаю о том, чтобы мёртвой рукой дотянуться до шеи врага.Ваши бомбы, винтовки и ваши штыки не помогут вам взять Осовец,Мы еще не узнали, кто здесь настоящий мертвец.Мой товарищ встает, я встаю рядом с ним, мы стоимна сгоревших ногах.Я стреляю сквозь едкий отравленный дым, мне понравилось видеть ваш страх.Мне награда теперь – не кресты на груди, а на ваших могилах кресты,Мне приятно смотреть, как у вас перекошены рты.Кисло-сладкая кровь наполняет мой рот, но мой голос – огонь батарей.Я покинул теперь человеческий род, я уже не из рода людей.Я легенда, я шепот Лесного Царя, я покойник, идущий вперёд,Я дракон из пещеры, я призрачный дух из болот.И теперь вы хотите вернуться домой, вас пугает ходячий мертвец.Вы боитесь меня, потому что со мной Мать-Россия и Ужас-Отец.Вы бежите по выжженной вами земле, как бежали когда-то по льду,Вы отправитесь в ад, я поймаю вас даже в аду.И в аду я сожгу ваши души дотла, чтобы снова увидеть ваш страх.К вашим фрау вернутся лишь ваши тела в крепко сбитых немецких гробах.Я сильнее вас всех, и поэтому вы не дождетесь моих похорон.Вот я мёртв – и костлявой рукой досылаю патрон.Февраль 2013

Капитан и юнга

Спрашивал юнга: «Скажи, капитан, отчего мы не видим земли?Почему над водой не кричит альбатрос? На какой нынче курс мы легли?Почему старый кок не готовит еды? Почему наши пушки молчат?Почему нет приказов? Куда мы плывём и когда мы вернёмся назад?»Отвечал капитан: «Мы не видим земли оттого, что наш берег далёк.Старый кок приболел. Альбатросов здесь нет. Мы свернули на юго-восток.Неприятеля нет, вот и пушки молчат. Нам не нужно стрелять по врагам.Мы дойдем до Вест-Индии, сгрузим товар и вернёмся к своим берегам».«Капитан, здесь совсем не бывает ветров». – «Это штиль», – отвечал капитан.«Я не вижу на небе ни солнца, ни звёзд». – «Нынче выдался плотный туман».«У меня появляется чувство, что мы никогда не увидим земли.Капитан, мы уже никуда не плывём. Может быть, мы стоим на мели?»Отвечал капитан: «Мы не видим земли оттого, что уже на земле.Мы уже на земле, а над нами – вода. Мы – покойники на корабле.Оттого, что мы все утонули давно, оттого, что мы встретились с дном.Оттого, что уже десять тысяч ночей мы с тобой говорим об одном».Март 2013

Монолог иллюзиониста

Сейчас я тебе покажу удивительный трюк.Смотри, как прозрачные капли стекают по коже,Как весь этот цирк превращается в брачное ложеМгновенно, у нас на глазах и без помощи рук.Пусть белые кролики пляшут в твоей голове,Пусть мертвые в древних курганах смеются над нами.Пусть падает солнце, пусть громко звенят под ногамиОсколки рассвета, блестящие в мокрой траве.Смотри, как колеблется время, когда я дышу.От вдоха до выдоха в небе меняются краски.Нам надо заканчивать. Зрители жаждут развязки.Не бойся. Умри прямо здесь. Я тебя воскрешу.Март 2013 г.