Нескромное пари
Шрифт:
— Мам, никак не могу поверить. Я все еще в шоке.
— Ну, я тоже взволнована, — призналась она. — Я только надеюсь, что это, наконец, заставит их пожениться.
— Ну конечно, они поженятся, иначе что о них подумает «Совет матерей»! — поддразнил Флин мать.
— Не будь таким противным. Ты же знаешь, к чему я это говорю. Но я поняла, что сейчас люди не придают большого значения таким вещам и что мне следует попытаться стать более современной.
— Только не надо меня расспрашивать, я понятия не имею, какие у них планы. Не могу сказать, что я вообще предполагал, что такое возможно. А как тебе мысль, что ты скоро станешь бабушкой?
— Я в восторге, честное слово, очень рада, и отец рад. Хотя
— Ты чувствуешь себя старой? А как ты думаешь, что чувствую я? Я вот-вот стану дядей, а прошлым вечером я был на холостяцкой вечеринке Эдди. Эдди, понимаешь? А ведь ему столько же лет, сколько и мне! Да, скажу тебе, мама, ужасно много всего стряслось за последнее время.
Они продолжили разговор. Флин рассказал ей, что происходит в его жизни, а она рассказала, как Парснип охотился за овцой, и как они переволновались, потому что думали, что никогда не вернут его обратно домой. Потом он поговорил с отцом, который также, казалось, немного ошеломлен, а потому немногословен. Но это продолжалось только до тех пор, пока Флин не спросил насчет деревенского состязания по крикету. Этот разговор его отец поддержал гораздо более охотно.
— Команда сыграла совсем неплохо, на самом деле, — сказал он своему сыну. — Вчера я набрал целых двадцать три очка, — добавил он с гордостью.
— Что? Сэм беременна? — спросила Джессика, как только Флин повесил трубку. — А когда ребеночек появится?
— Господи, да не знаю я. Забыл спросить. Слишком уж все это было неожиданно, чтобы задавать подобные вопросы.
— А они собираются пожениться? — вмешался Джорди.
— Боюсь, этого я тоже тебе сказать не могу. Не знаю. Моя мама тоже этим очень обеспокоена.
— Думаю, мои родили тоже стали бы волноваться.
— Да брось, — засмеялась Джессика. — В наше-то время? Не думаю, что это вообще имеет какое-нибудь значение. Самое главное, что у них все в порядке и они счастливы.
— И несмотря на это, они скорее всего поженятся, как мне кажется, — неуверенно сказал Флин. — От всех этих разговоров я чувствую себя очень-очень старым. Как бы то ни было, завтра я пойду к ним в гости и разузнаю, какие на самом деле у них планы.
Сэм открыла дверь своему младшему брату. Флин не видел сестру почти месяц и очень себя за это ругал. Он ведь жил в ее доме бесплатно, а потом просто взял да и слинял. И вправду, ему следовало быть более внимательным. Было бы ужасно, если бы они отдалились и виделись только на Рождество раз в году.
— Братишка, а ну-ка обними меня скорее! — закричала Сэм.
Помня о ее положении, Флин был очень осторожен, стараясь не обнять ее слишком крепко. В конце концов, он не хотел задушить ребенка. Они обнялись, и Флин почувствовал, как к его щеке прикоснулись волосы сестры и его окутал нежный знакомый аромат ее духов, которыми она, сколько Флин помнил, пользовалась постоянно.
— Просто хочу тебя предупредить, что в такие моменты я чувствую, как эмоции переполняют меня, — уткнувшись лицом в его воротник, произнесла Сэм.
Флин рассмеялся:
— Чего уж тут, казалось бы. Только один вопрос: могу я получить плечо назад в собственное пользование?
Его сестра начала хохотать, а Флин добавил:
— Сэм, я был невероятно взволнован твоим сообщением. Это удивительно, здорово, но очень неожиданно. А когда должен родиться ребенок?
— В начале января.
— Не так уж и много осталось ждать. А он уже начал пинаться ножками?
— Пока нет, но не беспокойся, когда начнет, я тебе сообщу. А теперь пойдем выпьем.
Она провела его в кухню. Это было большое помещение с двумя двустворчатыми окнами от пола до потолка, отчего в кухне, казалось, было много света.
— А где Уилл? — спросил Флин.
— Ему,
Уилл работал в Министерстве иностранных дел и, как говорила Сэм, дела у него шли отлично. Это заявление как нельзя лучше подтверждалось размером и обстановкой их дома, который Флин всегда считал идеальным лондонским домом — такой бы ему и самому хотелось иметь. Он считал, что Уилл и Сэм обставили свое жилище с безупречным вкусом. Они купили его почти три года назад. Это был не дом, а голые стены, от пола до потолка оклеенные какими-то старомодными, а потому жутко безвкусными обоями. Каждый квадратный сантиметр пола покрывали жесткие ковры, которые от старости в некоторых местах покрылись плесенью. Ковры немедленно были содраны, полы продезинфицированы, отшлифованы и выложены паркетом. Флин вспомнил, сколько труда и времени потребовалось, чтобы удалить обои. Иногда он помогал им, а теперь вспоминал, как на сестре, когда она занималась покраской, были надеты рабочие брюки из грубой хлопчатобумажной ткани, и как она постоянно умудрялась капнуть краской себе на лицо или на волосы. Теперь в доме было столько всего интересного: книги, CD-диски и маленькие objets d’att[44]. Здесь удивительным образом сочеталась мебель, увезенная от родителей, и совсем новые современные предметы: огромный диван и кровать с кованой железной спинкой. На стенах висело даже несколько настоящих картин. Возвращаясь к себе домой от Сэм и Уилла, Флин всегда чувствовал некоторую неудовлетворенность своим съемным пристанищем.
— Что ж, Сэм, давай, выкладывай все, как есть, — велел Флин, как только они уселись в гостиной. — Если ребенок родится в январе, значит, ты уже почти три месяца беременна. Как тебе удавалось так долго от всех это скрывать?
Сэм рассмеялась:
— Честно говоря, не знаю. Я буквально сгорала от желания все тебе рассказать. Поразительно, что ты сам ничего не заметил. Я же не пила алкоголь и заметно поправилась.
— А вот это полная чушь. По мне, так ты выглядишь как и всегда.
— Очень мило с твоей стороны, но уверяю тебя, в весе я прибавила прилично. Одному богу известно, как я буду выглядеть к Рождеству.
— Все это очень странно, понимаешь, — сказал Флин, обнимая сестру за плечи. — Казалось бы, совсем недавно мы были детьми, жили с родителями. И вот ты почти замужем, живешь в собственном доме, а через несколько месяцев у тебя будет ребенок. И тогда у тебя будет самая настоящая семья.
— Но ведь это так здорово! К тому же, я уверена, ты будешь самым лучшим на свете дядюшкой, — добавила Сэм, и в ее глазах заблестели слезинки. Она начала тереть глаза кончиками пальцев, смеясь и плача. — Говорила же я тебе, что у меня теперь все время глаза на мокром месте!
Флин чувствовал себя неловко. Он никогда не умел обращаться с людьми, которые плачут у него на глазах. Потому он спросил сестру:
— А вы собираетесь расписываться?
— Что? Чтобы у меня была «свадьба по необходимости»? — возмутилась Сэм, быстро забыв о своей чувствительности.
— Мама места себе не находит, — вставил Флин.
— Не сомневаюсь. Действительно, что об этом подумают в деревне? — рассмеялась она.
— Я ей почти то же самое сказал.
— Не знаю, как дальше будет. Полагаю, для ребенка это может стать проблемой, когда он или она пойдет в школу. Все зависит от того, отправят ли Уилла работать за границу в ближайшие несколько лет. Жаль, конечно, расстраивать родственников, но не думаю, что нашей свадьбе суждено состояться в скором времени. Как бы то ни было, только вообрази себе, как мама будет виться на свадьбе вокруг меня, толстой и беременной. Ночной кошмар, да и только.