Несломленная
Шрифт:
В воздухе витал запах дыма и жареного мяса, блики луны отражались в спокойной речной воде, а до ушей доносился отдаленный смех и нестройные трели цикад. Мы сидели бок о бок, передавая друг другу бутылку и отпивая из нее по очереди, все как я и мечтала, подсматривая за ребятами во дворе. Нет, было даже лучше, чем в мечтах — мы находились с ним вдвоем. Не было ненавистной Журавлевой и придурков-пацанов из класса. Только я и он.
Я ждала, что он меня обнимет, но он просто сидел рядом, опустив голову, погруженный в свои мысли. Но я была рада и этому.
Алкоголь ударил в голову, я почувствовала, как быстро запьянела.
— А где Таня? — нарушила тишину я.
— Не знаю, — коротко отрезал он, смотря куда-то вдаль на водную гладь.
— Вы поссорились?
— В очередной раз. По пальцам можно посчитать дни, когда мы не ссорились. От баб одни проблемы! Пусть валит в свою Москву и трахается там со столичными мажорами, — зло сплюнул он, и я увидела, как напряглись его скулы и заиграли желваки. — Все знают, что она давно не целка, вся школа знает! Так какого черта ломаться и строить из себя неприступную Деву Марию?
— Она просто не любит тебя, Кирилл, — прошептала тихо-тихо, но он услышал.
— Чего говоришь? Не любит? — он повернулся ко мне и уставился прямо в глаза. — То есть их она любила, и поэтому давала, а меня нет, и поэтому “выкуси, Мамонов”? И что такое любовь, кто знает? Может ты знаешь, Рыжова, и расскажешь мне, что же такое эта твоя сраная любовь?
Он практически кричал. Я вжала голову в плечи, опасаясь его агрессивного тона.
— Извини, — смягчившись, произнес он, и протянул бутылку. Мы молча выпили по глотку, и он снова закурил.
— Да, я знаю, что такое любовь, — набравшись смелости, проговорила четко и громко.
Выпуская дым, Мамонов удивлённо вскинул бровь, застыв в немом вопросе.
— Любовь — это когда ты не спишь ночами, потому что постоянно думаешь о нём, а если засыпаешь, то видишь во сне только его. Когда ты идёшь на уроки только ради того, чтобы встретиться с ним. Когда умом понимаешь, что вы никогда не будете вместе, а сердцу плевать, оно хочет верить в обратное.
— Вот как, — криво усмехнулся Кирилл, — и кто же этот герой твоих ночных грёз?
Я подняла на него взгляд, и улыбка постепенно сошла с его лица. Мы смотрели друг на друга, пристально, молча. В воздухе витало напряжение, окружив нас тугим кольцом, с каждой секундой сжимающегося все туже.
Вдруг, совершенно неожиданно, он обхватил ладонями мое лицо и притянув ближе, поцеловал. Жадно, страстно, по-настоящему.
От него пахло водкой и табаком, а губы были влажными и холодными. Это был мой первый поцелуй, и он произошел с парнем, которого я любила долгих четыре года… Стоит ли говорить, что я не только его не оттолкнула, а наоборот, прильнула, ощущая себя птенцом под его надежным большим крылом.
Его руки гуляли по моей спине, настойчиво пробираясь под футболку и кружевной бюстгальтер. Дотронувшись до груди, испустил протяжный вздох, и стиснул в объятиях ещё сильнее.
Я сама не поняла, как мы очутились в высоких зарослях камыша.
Навалившись
Ощутив прикосновение его прохладных бедер к коже моих ног, промелькнула мысль, что пора это прекратить, я даже попыталась его оттолкнуть, но потом ощутила резкую боль и поняла, что уже слишком поздно…
— Ты это… извини, если что не так… — промямлил он, застегивая ширинку на джинсах и надевая через голову толстовку. Избегая смотреть в глаза, торопливо натянул кроссовки. — Я… я сейчас вернусь, хорошо? Пойду принесу тебе плед, ты вся дрожишь. Там в палатке есть, я видел. Я… сейчас…
Через пару минут хруст веток от его быстрых шагов окончательно стих. Я сидела обнаженная на холодной земле, судорожно дрожала, прикрываясь своей тонкой, порванной по шву, футболкой…
Я понимала, что сейчас произошло, и сгорала от стыда. Слёзы душили, застряв царапающим комком поперек горла, но глаза оставались сухими. Что же я сейчас натворила! Господи, что натворила!
Сильно мутило. Я боялась, что сейчас меня стошнит прямо на голые ноги, но сил подняться не было, из меня будто вытащили скелет, оставив одну оболочку.
Сейчас вернётся Кирилл и принесёт одеяло. Сейчас…
Я сидела, и, ёжась от холода, ждала его возвращения.
Он так и не пришел.
Часть 17
Санкт-Петербург, 2013 год, февраль.
Отношения с Маратом длились уже месяц. Этот мужчина заполнил пустоту в моём сердце, оживил, казалось бы, уже давно выпотрошенную душу.
Я устала от одиночества, и мне так отчаянно хотелось быть любимой!
Месяц — не так уж и много, но для меня этот месяц был глотком свежего воздуха в моей пресной жизни. Я влюбилась, я порхала и не замечала ничего вокруг, в отличии от Кости. Он-то сразу заметил произошедшие во мне изменения, как внешние, так и внутренние, и с особой тщательностью допытывался, кто же этот мужчина, который так запросто сумел вскружить мне голову. Я лишь загадочно улыбалась, отвечая, что это не его дело. Но Костя, видимо, думал иначе.
Утром четырнадцатого февраля я проснулась в отличном настроении, наконец-то этот праздник и для меня стал не пустым звуком. Скользнув взглядом по коробочке в виде сердца, улыбнулась: вчера я пробегала мимо ювелирного в торговом центре, и совершенно случайно на глаза попались прекрасные запонки от Рикардо Понти, и пусть их цена кусалась — на эту сумму я могла бы безбедно прожить целый месяц — но более идеального подарка представить было сложно: черный оникс, обрамленный каймой из белого золота, с крошечным бриллиантом по центру. Не могла налюбоваться этой красотой!