Несломленная
Шрифт:
По привычке чмокнув ее в макушку, Ярцев с тяжелым сердцем, удалился.
А Алена разрешила себе, наконец, выплеснуть всю свою боль. Зебры живут с зебрами, львы со львами, зайцы с зайцами. И невозможно представить, чтобы занимались любовью слон и белка, газель и лев. Это природа. Так и люди. Здоровые со здоровыми. А больные как в зоопарке, где на них смотрят со стороны, как на диковинку. С той разницей, что при виде таких, как она, не умиляются, а виновато отводят взгляд, будто боятся заразиться несчастьем. Иллюзия любви разбилась, словно мощный грузовик въехал в хрустальный замок. Нужно поставить точку, по-прежнему быть не может. И собрав волю в кулак, она написала смс-ку:
Придя домой, Ярцев достал привычный свой пятизвездочный антидепрессант и погрузил бессмысленный взгляд в переливающуюся янтарную квинтэссенцию жизненной правды. Так перефразировал он «In vino veritas» Плиния Старшего и популяризированное Блоком. А что ему оставалось, кроме философствования?! Вся его устоявшаяся жизнь, до зубовного скрежета скучная, одинокая, но привычная и стабильная, летела со страшной силой под откос. Он вдруг сегодня ясно осознал, что ему жизненно необходима эта девушка. Причем не как друг, собеседник, советчик, а как женщина. И тут же эта женщина дает от ворот поворот. То, что они называли дружбой, имело более глубокие корни. Но не нужно быть Гигантом мысли, чтобы понимать, что Алена - это особая девушка. И не потому, что не может ходить. Дело в другом. Она словно из другого измерения. Чистая, открытая, искренняя. Та, которая не предаст и не продаст. Не Барби. Он уже и не мечтал встретить такую. И вот Судьба сделала ему подарок, а он, как Иван –царевич ( хотя какой на фиг Иван –царевич, настоящий Иван –дурак) сжег лягушачью кожу, разрушив хрупкое счастье.
Не имея физического контакта, они были близки. Слово, которое много лет назад он запретил себе произносить – было слово Любовь. Болезнь, наваждение – но у него были все симптомы. Латентный период кончился.
Ведь только любовью можно было объяснить происходящее с ним. Не верящий ни в Бога, ни в черта, с Аленой он стал другим, поверил в Судьбу, в Провидение. Ведь ничто иное, как вмешательство Высших сил, могло подстроить столь невероятные обстоятельства знакомства. Вытащить из беды ребенка и потом, спустя много лет, встретить. Бред! Ну ладно один раз! А разве спасая отчаянную байкершу, думал он, что когда-нибудь встретится с ней? Разве могут быть люди друг другу ближе, чем они? У них не просто кровь одной группы, у них одна и та же кровь, его кровь растворилась в ней. Они же понимают друг друга с полуслова, полувзгляда. Она подарила ему невероятное ощущение счастья. Словно он скитался где-то по чужим казенным углам и вот нежданно-негаданно обрел дом. Дом для души.
Глава 8.2
Ему теперь предстояло добиться прощения Алены, в противном случае, они будут несчастны вдвоем. Вернее, несчастны оба, но по одиночке. И зная потаенные стороны ее характера, которые в этом воплощении Алены почти не проявлялись, он подозревал, что тот маленький демон, который ему чуть ли не в кошмарах снился, и безбашенная мотоциклистка по-прежнему сидят где-то глубоко в ней. А это значит, что предстоит выполнить трудную задачу.
На звонки Алена не отвечала. Но то, что не занесла в черный список, уже давало определенную надежду. Она слишком гордая и…Господи, какая же глупенькая. Она вбила себе в голову, что ее никто не может полюбить, что ее могут только жалеть, а жалости она совершенно не переносила. Закрылась в своей раковине, как улитка, и не достучишься. Ее телефон выдавал длинные гудки и затем включающийся автоответчик все время, как Кролик из сказки о Винни Пухе, отвечал: «Никого нет дома».
Феликс послал ей смс-ку: «Аленка, прости меня. Давай поговорим». Ответа не последовало, но крепость
И вот на телефоне мелькнуло долгожданное сообщение: «Феликс, приходи скорей. Я жду тебя!»
Отдав Литовцеву указания, он сел в машину и помчался, как на крыльях, к дому Алены.
Взлетев на крыльцо и открыв дверь, Феликс радовался тому, что наконец-то его душевный покой и тепло вернутся на место. Ему до ломоты не хватало ее теплого смеха, лукавого взгляда, ее молчаливого выслушивания. Ему не хватало той невинной ласки, допустимой между ними.
Едва переступив порог гостиной, он получил сокрушительный удар каким-то тяжелым предметом по голове. Последней мыслью, успевшей зацепиться за края сознания, была цитата из «Ералаша»: «Вот это сходил за хлебушком»
Незнакомец перетащил сыщика в гостиную, вытащил его пистолет, положил на журнальный столик и усадил у стены напротив дивана, на котором сидела Алена со связанными руками и заклеенным ртом.
– Ну вот, сестрица, теперь полный комплект. Видишь, как все чудесно сложилось. Весь этот сраный городишко видел, что неделю вы не общались, и это был нонсенс. Все сделали правильный вывод, что вы поругались. Потом он приехал, вы еще раз поругались, а он в гневе застрелил тебя, а когда понял, что натворил, застрелил себя. Отелло отдыхает. Занавес.
Посмотрев на Алену, он усмехнулся, увидев плескавшийся в ее глазах ужас.
– Тебе наверно интересно, что тут происходит?
Она обреченно кивнула головой и протянула руки с мольбой развязать.
– Да, конечно, развяжу, ведь в состоянии аффекта любимую не связывают.
Он освободил руки Алены, убрал липкую ленту с ее рта.
Ужас, овладевший девушкой, отступил недалеко, ровно настолько, чтобы могла включиться логика. И она с ненавистью спросила:
– А как объяснить, что бесчувственный мужчина, у которого пробита голова, смог меня застрелить?
– А, спасибо, об этом я не подумал. Да, он хотел тебя изнасиловать, а ты его этой статуэткой приложила. А он в гневе и застрелил. Сейчас можешь и покричать, если хочешь. Уже можно. Я только одну вещь сделаю.
И наклонился, чтобы вытащить телефон из кармана Феликса.
В голове у Алены билась, как пойманная птица о прутья клетки, одна мысль: «Этот сумасшедший сейчас убьет Феликса». Конечно, вместе они быть не могут и никогда не будут, но она слишком любит его. И сейчас любимому угрожает смертельная опасность, а он беззащитен. И кроме нее, спасти его некому. О том, что смерть уже и на нее имеет конкретные планы, она даже не думала.
Алена с содроганием и невероятной четкостью уже представила все, что случится через несколько мгновений: этот псих берет пистолет и стреляет в беспомощного Феликса, на груди которого расплывается алое пятно. И его серые глаза никогда не сверкнут веселыми чертятами, его сильные красивые руки не будут держать оружие или гладить женское тело. И плевать, что это будет другая женщина, если он ее будет любить, значит, она достойна этого. Он должен жить!!! Феликс, родной, ну, пожалуйста, очнись. Как же я люблю тебя!!!
Но удар, видимо был достаточно сильным, потому что Феликс не подавал признаков жизни.
Господи, сейчас он повернется к столу и все! Нужно любой ценой помешать ему! Сердце, кажется, забыло о своей функции, мозг словно удалил способность мыслить. Она вся сжалась и будто превратилась в некое программируемое существо, которое получило жесткий приказ – опередить врага и взять пистолет. Какая-то неведомая сила подняла ее с дивана и заставила встать на ноги.
Теряя равновесие, шатаясь, как пьяная, Алена сделала спасительных три шага и схватила лежавшее на столе оружие.