Несмотря ни на что
Шрифт:
— Рад слышать, что Кэро поправляется, — заметил Чип.
— Надо будет, конечно, забежать туда завтра перед отъездом, — сказал скорее себе самому Джон, медленно направляясь к дверям. На пороге оглянулся, как бы желая сказать что-то еще, но только пожелал Чипу доброй ночи и пошел наверх.
Он ясно отдавал себе отчет в том, что напоминание о Кэро прогнало возбуждение и нетерпение, вызванные событиями этого вечера. «Такой случай, как этот, нельзя упускать, надо ловить момент, — твердил он себе упрямо. —
Сегодня вечером Кэро не казалась рассерженной. Он смутно понимал, что она переживает нечто более глубокое, чем простое раздражение, чем случайная обида. Но дальше этого его интуиция не шла.
Джон ходил по комнате, готовясь лечь в постель.
На камине стояла одна фотография Кэролайн, на столе — другая. На обеих — то же неулыбающееся лицо. Чувство какой-то вины легло тяжестью на сердце Джона. Он взял фотографию со стола и пристально вглядывался в эти прекрасные глаза и брови, это лицо в ореоле коротких кудрей. Вспомнились неожиданно остро первые вечера в Венеции…
Он сел в кресло, все еще держа в руках карточку.
В последнее время его жизнь неслась так стремительно и так чудесно. Некогда было остановиться — вот и все; он совсем не хотел быть невнимательным к Кэро. Как назло, болезнь надолго приковала ее к постели, и оттого ему, естественно, приходилось меньше времени быть с нею и идти одному своей дорогой.
Но что-то было не так. Джон инстинктивно угадывал это. Он сидел неподвижно и смотрел в огонь.
Как бы то ни было, они с Кэро поженятся через месяц. После этого, видимо, ему придется вернуться в Броксборо, если…
«Невозможно же жить только любовью! — сказал он сам себе почти злобно. — И из того, что я страшно хочу поскорее встать на ноги, вовсе не следует, что я недостаточно люблю Кэро».
Никто и не обвиняет его. Что это с ним такое?
Джон нервно вскочил и поставил фотографию на место.
Да, и кроме того… Если даже так оно и есть — что его работа стоит для него на первом плане, — то Кэро не останется неутешной. Найдется кому утешать ее. Пусть он дает немного — намного ли больше он получает?
Вспомнил сегодняшнее свидание с Кэро, подумал о том, что завтра будут снова объяснения по поводу его отъезда…
Он чувствовал себя виноватым, вспоминая, какой Кэро была сегодня, и, вместе с тем, не признавал за собой никакой вины и злился, что все это мешает ему радоваться от души предстоящему выступлению в Броксборо.
Он лег в постель, но спал плохо. Новая причина для раздражения! Утром за завтраком среди целой кучи приглашений, деловых бумаг, объявлений, счетов он нашел письмо от матери. Она выражала ему сочувствие по поводу болезни Кэро. В письме была приписка от Вэнрайля.
Джон,
Трудно судить о глубине раны, нанесенной юной гордости или любви. В юности переживают все так остро и тяжело — и, вместе с тем, бессознательно остаются до неприличия оптимистичны.
В юности все может быть изжито — и возродиться. Они заявляют, что «никогда не простят» — а между тем только у них и встретишь эту великолепную веру в возрождение к жизни того, что умерло.
В душе Джона боль оскорбленного самолюбия, горечь раненой любви боролись с чувством справедливости. В прежде ясный круг его представлений вошла какая-то путаница и растерянность.
После завтрака он сделал крюк, чтобы заехать к Соломону и купить целую груду фиалок, белой и лиловой сирени, пушистой мимозы, веток цветущего миндаля. Все это великолепие было бережно уложено в автомобиль. По дороге он купил еще шоколаду и отправился к Кэро.
Она сидела в постели высоко на подушках; окна были открыты, но спущенные оранжевые шторы затеняли свет.
— Что это ты так рано? — удивилась Кэро, погружая лицо в цветы. — Я очень польщена, конечно.
— А поцеловать меня ты не собираешься? — спросил Джон.
Она стремительно выставила подбородок.
— Как будет угодно моему повелителю!
Джон обнял ее.
— У меня есть новости, дорогуша.
— Приятные? Деловые? Опасные?
Джон внутренне поморщился под градом этих прилагательных.
— Дело в том, — начал он, наконец, с храбростью отчаяния, — что у меня имеются шансы попасть в Палату. Старый полковник Строуэн умер, и я сегодня еду, чтобы баллотироваться на освободившуюся вакансию.
— Сегодня? — повторила Кэро.
Он сжал ее плечи немного крепче и смотрел почти вызывающе.
— Сегодня, девочка. В таких делах упустишь минуту — все потеряешь. Как же ты не можешь понять?
— Понимаю.
— Ты не сердишься, дорогая? Я возвращусь за целую вечность до свадьбы и ты к тому времени будешь, надеюсь, совсем молодцом. Как ты себя сегодня чувствуешь?
— О, совсем по-новому, — весело отвечала Кэро. — Я прямо возродилась.
— Ты правду говоришь? — допытывался Джон.
— Правду, мой заботливый возлюбленный, правду! Погляди на меня. Разве не заметно?
Он смотрел на прелестное матовое лицо, тонкие пунцовые губы, глаза, смущающие, таившие какую-то мысль.