Несостоявшийся шантаж
Шрифт:
Пройдя несколько десятков метров, Марта оказалась на Хауптгассе, сплошь застроенной деревянными домами XV и XVI веков. Фасады домов имели четкий энергичный рисунок за счет выходящих наружу дубовых балок, темных от времени. Между ними оставались пятна светлой штукатурки, на которых местные умельцы с любовью и старанием изобразили гербы полукантона Аппенцелль и соседних кантонов, сценки из городской и сельской жизни, альпийские пейзажи.
По Хауптгассе деловито сновали туристы из Японии и Сингапура с фотоаппаратами, видеокамерами и диктофонами, стремясь с помощью технических приспособлений удержать и сохранить обрушившийся на них поток информации и впечатлений.
Повернув
Наткнувшись взглядом на ряд фресок, повествующих о борьбе феодально-клерикального Конкордата Семи — «Зибенбунда», в который входили кантоны Ааргау, Берн, Золотурн, Люцерн, Санкт-Галлен, Тургау и Цюрих, готовые пожертвовать частью своего суверенитета ради укрепления единства и целостности всей Швейцарской конфедерации, и «Зондербунда» — объединения также семи кантонов — Ури, Швиц, Унтервальден, Цуг, Люцерн, Фрибург, Вале, яростно выступавших против демократических преобразований и цеплявшихся за политическую раздробленность страны, Марта почувствовала, как в глазах закипают слезы. В детстве она всегда останавливалась в этом месте с отцом. Гюнтер Циммерман подробно рассказывал дочери, почему было крайне важно сохранить единство страны и укрепить целостность Швейцарской конфедерации. Объяснив причины поражения «Зондербунда» к 1848 году, он отводил Марту в ближайшую пивную на первом этаже отеля «Три Короля». Марта, которой отец брал лимонад — «спрайт», «севенап», «фанту» или «кока-колу», любила смотреть, как Гюнтер Циммерман пил пиво. Он делал это не торопясь, с удовольствием, очень основательно. Смешно раздувая щеки, отгонял пену с края кружки и делал несколько скупых глотков. Эта процедура повторялась раз за разом, покуда кружка не была опорожнена до дна. Обычно Гюнтер Циммерман не ограничивался одной кружкой — за первой следовала вторая, третья, иногда дело доходило до седьмой и даже девятой, но Марте никогда не надоедало смотреть, как отец пьет пиво.
«Если бы не эта нелепая смерть, отец был бы жив. Мы бы могли поесть мамин клубничный пирог и пройтись по Хауптгассе, свернув к Ратуше и вернувшись домой по мосту через Зиттер, — как в детстве», — склонила голову Марта. Когда случилось короткое замыкание, отец прилаживал рамы на втором этаже деревянного шале, который он строил с двумя помощниками в горах, в трех километрах к северу от Аппенцелля. Он самоотверженно боролся с огнем, стремясь не дать пожару уничтожить все. В результате получил тяжелые ожоги. Врачи кантонального госпиталя оказались не в силах спасти его…
После всех этих неожиданно нахлынувших воспоминаний у Марты не нашлось сил возвращаться домой по знакомому с детских лет мосту.
Она выбрала другую дорогу и вскоре оказалась в районе развалин замка, выстроенного в начале XIII века принцем-аббатом санкт-галленским Ульрихом VI. В 1402 году доведенные до отчаяния поборами и притеснениями жадных санкт-галленских святош аппенцелльские крестьяне штурмом взяли гору и ворвались в замок. Этот стихийный порыв стал началом Аппенцелльских войн
Несколько раз Марта натыкалась на деловитых людей, у которых на ногах были шерстяные носки и прочные кожаные ботинки на толстой каучуковой подошве. В руках эти люди сжимали альпенштоки. Стальные их кончики хищно сверкали в ярких лучах солнца.
На плечах у горных туристов болтались набитые снедью рюкзаки, из карманов торчали краешки карт окрестностей Аппенцелля. «Хорошо бы и нам с Олегом вот так сходить в горы: найти уединенную лужайку, разложить на траве съестные припасы, расстелить плед», — подумала женщина. Она посчитала свои желания чересчур смелыми и даже зарделась. Разумеется, пикник в горах не ограничился бы лишь завтраком на зеленой траве.
Неожиданно в лицо ей ударил острый солнечный лучик, пробившийся из-за развалин замка Ульриха VI. Марта недовольно поднесла к глазам ладонь. «Господи, как ярко светит солнце!» — подумала она. Ее взгляд скользнул к часам. Она гуляет уже два с половиной часа. «Скоро обед, — подумала Марта, — пора возвращаться».
Она пропустила торопившегося к развалинам замка туриста в ботинках и с новеньким альпенштоком — и зашагала назад.
Итальянец Никколо Кальяри, которого с американцем Джоном наняла «Аль-Джихад», чтобы найти Смирнова, снова приставил к глазам бинокль. «Мы уже выполнили задание наполовину. Нашли любовницу, теперь и до агента недалеко. Но впредь надо быть осторожнее, — дал он себе клятву. — Женщина неопытна, она не понимает, что солнечный луч ни с того ни с сего не попадает в глаза человеку. Ее более искушенный дружок смог бы без труда растолковать ей, что к чему».
От нагретых солнцем рододендронов, примул, черники, которыми поросли источенные временем и природой камни замка, исходил пьянящий аромат. Мягкий плед, на котором разлегся Никколо, нагонял на итальянца дремоту.
Задание нравилось Кальяри. Он давно мечтал о поездке в Швейцарию, но все время что-нибудь мешало. В альпийскую республику посылали кого угодно, но только не его. А ему приходилось мчаться то в Панаму, то в Колумбию, то в Индию. Один раз он находился в Милане и был готов махнуть в Лугано на машине, но в самый последний момент было приказано лететь в Браззавиль.
Наконец судьба повернулась к нему лицом. Они с Джоном провели несколько прекрасных дней в Цюрихе, а потом перебрались в чудесное тихое местечко с романтическим названием Аппенцелль.
Никколо особенно понравился местный сыр «Аппенцеллер». Твердый и светлый, он буквально таял во рту. Итальянец рассчитывал полакомиться им еще дней десять. Полученная накануне телеграмма Центра укрепила его в этих надеждах.
«Не забыть взять адрес какого-нибудь местного оптовика, — подумал Кальяри, покусывая травку, — чтобы он присылал сыр прямо в Нью-Йорк».
В мощный бинокль ему была хорошо видна малиновая шляпка, желтая кофта и зеленая юбка Марты. Женщина огибала трехэтажный дом. На первом его этаже располагалась табачная лавка, в тени которой прикрылся местной газетой Джон. К нему должна была перейти эстафета наблюдения от Никколо.
США (Вашингтон)
— Дай ему шанс! — услышал Дик бархатный женский голос.
Заметив, что телохранитель, приставивший пистолет к затылку торговца наркотиками, немедленно опустил руку, он удивленно обернулся. «Кто эта женщина, одна фраза которой заставляет людей Робсона забыть о приказании шефа?» — подумал он и впился глазами в гибкую фигуру мулатки, неторопливо подходившей к ним.