Несовместимые. Книга 1
Шрифт:
Папа сдался. Это я поняла, когда видела через окно, как он на улице, в ночное время, в баке, что-то жжет. Листы одиноко следовали друг за другом и исчезали в безжалостном огне, который превращал их в черный пепел без шанса на восстановление. Почему он сдался, я сначала не поняла, но когда подросла, до меня дошло осознание, что это клеймо. Если бы папа не остановился, дорога бы продолжилась и под прицел попали мы с Деймоном.
Если папа остановился, это не значит, что клеймо с нашей семьи снято. Это на всю жизнь. Мы под прицелом криминальных
Страшно? Ужасно. Но я молчала и продолжаю молчать. Папа, видимо, хочет отгородить нас от этого мира, но даже не подозревает, что вся наша семья уже давно погрязла в этой грязи. Что бы не сделал папа его винить — это не справедливо. Бабушка перегибает палку. Я никогда не позволяла себе подумать плохо о папе. Каждый совершает ошибки. Никто от этого не застрахован. Бабушка бы ничего не изменила. Ей пора перестать думать о том, что она способна на это своими убеждениями и советами. Но, потеряв единственную дочь, она не может иначе. Сердце, ноющее в боли от невосполнимой утраты, ожесточено. В моей истории жизни каждого участвующего в ней близкого можно оправдать.
— Приехали.
Я открыла глаза, когда услышала голос брата и хлопок дверью машины.
— Ай! — выкрикнула я, когда Деймон открыл заднюю дверь, и моя голова просто выпала вниз.
— Вылезай давай, — выплюнул он и открыл багажник.
— Боже, ты невыносим. Тиран, — недовольно пробурчала я, пока пыталась подняться.
— Как же тебе не стыдно так обращаться с младшей сестрой?
— Знала бы ты, моя Сеньора, на что эта девчонка способна.
— Поэтому ее статус быть младшей. Они, как правило, прозорливее.
— Вы объединились против меня? — с наигранной грустью спросила я, когда вылезла из машины, наступая босыми ногами на зеленую лужайку на нашем дворе.
— Даже если против тебя объединятся тысячи людей, ты устоишь, — передразнил меня Деймон.
— Хм, — я вскинула волосы в воздух, которые тут же подхватил теплый летний ветер, — и горжусь этим.
Деймон закатил глаза и снова спрятался за машиной. Колкость не увенчалась успехом.
— Ну, обними свою бабушку, которая жутко соскучилась по своей внучке.
Бабушка раскрыла свои объятия и я, улыбаясь, пошла к ней навстречу с такими же раскрытыми руками. Через секунду я уже утонула в ее объятиях и почувствовала родной запах. Бабушка всегда пахла различными маслами, вперемешку с пряными травами. Я вдыхала ее аромат и не могла насытится, будто это в последний раз.
— Я очень соскучилась.
— И я, милая. — Бабушка взяла мое лицо в свои руки и посмотрела на меня своими выразительными голубыми глазами со смесью зеленого.
В глубоких глазах, пронизанные вечной болью потери, я увидела маленький блеск счастья, который прятался за массой тяжелых воспоминаний.
За год вокруг ее глаз образовалось больше морщин. В ее волосах уже больше посидевших прядей, с которыми она, видимо, устала бороться и оставила все как есть. Старость не остановить,
Я скорее отбросила эти мысли. Увидев смерть близкого и родного человека, я стала чаще заглядывать в будущее. И в основном, я видела лишь горе и потери. Вместо того, чтобы показать навязчивую грусть, я улыбнулась, чем развеселила бабушку.
— Моя принцесса, как ты?
— Все хорошо. Я в чудесном состоянии. В легком. Готова открывать свои перспективы и встречать жизнь с широкой улыбкой. Жду лишь положительных результатов.
— Как тебе мозги там промыли. Но, видимо, совсем не кормили. Исхудала. Я как раз к твоему приезду успела напечь пироги.
— Стоп. Ты? Пироги?
Она рассмеялась, показывая маленькую щель между передними зубами и кивнула.
— Все-таки много что изменилось за год, но я не думала, что в таких масштабах.
— Шутница.
Я рассмеялась и еще раз крепко обняла бабушку. Как хорошо оказаться дома.
Глава 3
Элла
Деймон занес мои вещи в дом, а затем сразу в мою комнату. Здесь ничего не изменилось. Те же стены, те же картины пейзажей с позолоченной рамой, которые коллекционировала мама и развесила их в гостиной. Те же цветы, за которыми вместо меня и мамы отныне ухаживает домработница. Тот же домашний запах различных сладостей, который пропитался легкой тоской по хозяйке этого дома. Но мы настолько уже привыкли, что не замечаем этого.
Как пахнет наша тоска? Океаном. Соленым и бесконечным. Там холодно, одиноко и тоскливо. Лишь завораживающая красота волн, которая является отвлекающим маневром от одиночества и грусти.
— А где папа? — спросила я у бабушки, которая уже стелила ажурную скатерть на обеденный деревянный стол овальной формы.
— Этот человек в синем костюме не может даже встретить свою родную дочь, — пробурчала она вместо ответа на мой вопрос.
Я выдохнула и слегка закатила глаза, выжидающе уставившись на нее. Ненависть бабушки к отцу никогда не стихнет. Все, что он делает, полностью противоположно желаниям бабушки.
Как-то она увидела, как на заднем дворе папа учил держать меня оружие. Пистолет. Конечно, мне тогда было всего четырнадцать, но я безумно этого захотела, когда увидела его стреляющего по мишеням. В это время заявилась бабушка и устроила скандал. Я начала винить себя, возложив весь гнев бабушки на свои плечи и просто не сдержала слез. Если бы не мама, бабушка бы не посмотрела на мои слезы и продолжила свои нравоучения до тех пор, пока бы самой не надоело.
Все равно я продолжала в тихую брать в руки холодное оружие. Это мои желания и бабушка не может им противостоять. Меня созывал не только тонкий и изящный мир мамы, но и опасный мир папы и брата. Я поделена на двое.