Несознательный 3
Шрифт:
Мне осталось на это только хмыкнуть, везде одни и те же проблемы, недостаток квалифицированных кадров и каждому руководителю кажется, что его обделяют другие, которые сегодня в фаворе. Но в данном случае Красилов не прав, у нас разные задачи и конкретно наш ОКБ ему дорогу не перебегал. Да, решение части задач мы вынуждены были взять на себя, но это в основном проектирование и изготовление сложной аппаратуры, а в сам процесс производства радиоэлектронных компонентов мы не лезем, так что зря он на нас бочку катит.
– Кстати, насчет того "что осталось". –
– Могу поделиться кадрами. Без красных дипломов, но тоже на хорошем счету в учебном заведении числились.
– Серьезно?
– Дернулся Александр Викторович, и тут же спохватился.
– С подвохом?
– Нет никакого подвоха, - мотаю головой, - просто неинтересно им у нас работать, хоть и не жалуются, но я вижу, что блеск в глазах меняется унынием.
– Странно, - задумался директор научно-производственного предприятия, - я бы только на основании этого своих специалистов не отдал.
Ну, не такой уж я альтруист, как он подумал, на самом деле все не так просто, не вписались эти выпускники в коллектив, амбиции слишком рано прорезались, вот и получились натянутые отношения. Так-то конечно, времена не шибко либеральные, приказали и куда бы они делись, работали бы как все. Но в том-то и дело, мне не нужны просто исполнители, мне нужны увлеченные люди, отдачи от них гораздо больше, так что в данном случае я ничего не терял, предлагая "своих студентов" на другое предприятие.
Ну и естественно Красилов не мог не воспользоваться представившейся возможностью здорово поэксплуатировать меня, пригласив к себе на совещание своих специалистов, с моего согласия, конечно. Поговорили о многом, о новых технологиях, о требованиях к чистоте в производственных корпусах, которые еще только предстояло достроить, об будущих автоматических производственных линиях… да много о чем пришлось рассказать. Спорили, не без этого, но тут моя "железяка" сразу выдавала убийственные аргументы, против которых возражений не находилось. Так что время потратил не зря, главное чтобы за всей этой текучкой люди не разучились творить, именно это будет определять будущее нашей страны.
– Зря я раньше не спросил. – Заметил Александр Викторович, провожая меня до проходной.
– Чего не спросил? – Недоумеваю я, отходя от только что закончившегося диспута.
– Откуда это все взялось? Мне ведь точно известно, что в США этого всего нет.
– Конкретно в США нет, - пожимаю плечами, - а вот у других есть.
– В Англии? Во Франции? Или вообще в Италии?
– Ой, не гадайте, все равно не угадаете? – Качаю я головой. – Главное, что технологии эти отработаны и сомнению не подлежат.
–
А конференцсвязь я все-таки сделал, даже четыре разнесенных микрофона умудрился подключить. Главному она настолько понравилась, что он стал ярым сторонником проведения совещаний с использованием телефонной связи. Правда, тут не обошлось без ложки дегтя в бочке меда, теперь вся наша секретность совещаний побоку, ведь часть аппаратуры пришлось размещать в нашем коммутаторном узле, а это сильно расстроило наш первый отдел.
–
– Сидят, - соглашался наш "молчи", - но им запрещено прослушивать разговор. А тут они будут вынуждены слушать по долгу службы.
– Ну и пусть слушают, - пожимает плечами Владимир Николаевич, - от них все равно не закроешься, главное чтобы режим секретности соблюдали.
– Нет, этот момент особо оговорен правилами пользования внутренней связи. – Снова следует возражение. – Поэтому ваше устройство можно использовать только для проведения совещаний несекретного характера.
– Да где же у нас могут быть такие совещания?
– Удивился Главный. – Только если с завхозами его проводить, и то лишние вопросы могут всплыть.
– Не знаю, но пока у нас нет автоматической телефонной станции на предприятии, такие совещания запрещены. – Поставил точку начальник СБ.
– Знаю, видел такие, - проворчал Владимир Николаевич, - хорошо, сделаю я заявку на нее, вдруг да выделят.
АТС на сто номеров нам выделили только в 1954 году, но к этому времени она уже не удовлетворяла нашим потребностям. К тому же, наше производство уже давно разрослось и часть его вышло за пределы предприятия, а туда уже своими линиями связи не дотянешься, так что вопросы конференцсвязи еще на пару лет остались у нас за пределами досягаемости. А аппаратура так и стояла в кабинете Главного все эти годы в качестве украшения. Тут бы напрячься и сделать что-то такое типа цифровой связи, но это мало чего давало, сертифицировать такую аппаратуру тот еще геморрой, а у меня другие задачи, лучше подождать, когда Министерство электронной промышленности станет выпускать микросхемы АЦП (аналогово-цифровой преобразователь).
*
Ну вот, я же говорил об инерции истории, 26-го марта наше СБ занялось ликвидацией портретов товарища Берии по всему заводу. Нет, у меня в кабинете его портрета не было, даже портрет Сталина поленился повесить, а вот Челомею наш завком удружил, притащили к нему в кабинет портрет маршала, так он там, на стене, рядом со Сталиным целых четыре месяца провисел.
– Оказывается, какой-то секретный циркуляр по главному управлению МВД выпущен.
– Кивнул Главный на стену, по которой можно было угадать, что там висел чей-то портрет.
– Получается, что сместили Лаврентия Павловича? А за что, мы скоро мы вскоре узнаем.
– Сомневаюсь, - буркнул я, раскладывая документы, которые требовалось завизировать.
– Ты хочешь сказать, что вот так просто поснимали все портреты и молчок, - хмыкает Владимир Николаевич.
– Так и будет, - подтверждаю его предположение, и тут же делаю замысловатый жест рукой, - хотя нет, еще выпуск энциклопедии задержат, будут все ссылки на Берию изничтожать. Сложно там все.
– Настолько сложно, что об этом нельзя говорить?
– Говорить можно, - пожимаю плечами, - только вот о чем?