Неспортивное поведение
Шрифт:
— Я ее придурок. — Санчес указал на Эмерсон, которая схватила его за руку и потянула к двери. — Что? Куда мы идем?
Она что-то прошептала ему на ухо. Санчес пихнул Эм за двери, и она захлопнулась за ними.
— Интересно, что она сказала, — пробормотала Кинс.
— Наверное, что-то извращенное. Мы ведь говорим о Санчесе, а есть только три вещи, с помощью которых его можно отвлечь — футбол, секс и печеньки.
Кинс пожала плечами и уставилась на дверь.
— Х-м, неплохой способ жить.
Снова зазвонил мой телефон.
Меня
Я понятия не имел, почему звонил Джекс — из-за того, что был взбешен, или из-за того, что просто хотел узнать, какого черта мне понадобилась лапать задницу его сестры и совать язык ей в горло.
— Ты выглядишь испуганным. — Кинс схватила телефон и нажала «Игнорировать» и положила его на стол. — Дай ему несколько минут, мы сходим в душ…
— И когда ты говоришь…
— Стоп. — Она положила руку мне на грудь и пихнула — Не думаешь, что у тебя сейчас и так достаточно неприятностей? Если Джекс узнает, что ты где-то рядом со мной или в одном душе со мной, он тебя кастрирует.
— Был всего один поцелуй.
— Мы смотрим на одну и ту же фотку? — Кинс ввела мой пароль в мой телефон со скоростью человека, который прекрасно помнил дату моего рождения, а затем увеличила фото. — Со стороны все выглядит так, словно мы занимаемся сексом в одежде.
Между нашими телами фактически не было пространства, и каким-то образом ее тело было словно обернуто вокруг меня так, как будто от этого зависела ее жизнь.
— Сдай назад, как ты узнала мой пароль?
— Твой день рождения седьмого марта. Боже, меня поражает, какими глупыми иногда могут быть парни. Ты слишком занят футболом, чтобы сменить свой пароль, ты прям как Джекс.
Я схватил ее за бедра и посадил на стол.
— Еще раз скажи, что я как твой брат, и я присоединюсь к тебе в душе, чтобы доказать, как сильно от него отличаюсь, поняла?
Глаза Кинси вспыхнули, затем она сглотнула и кивнула.
— Ну, хорошо… — У моего тела были другие идеи, те, в которых Кинси не позволено отходить от меня ни на шаг. Но она была достойна большего, чем просто секс, большего, чем единственное, что я готов ей дать. — Дальше по коридору, первая дверь справа, чистые полотенца в деревянной корзине, и если ты воспользуешься моим гелем для душа, я тебя выслежу.
— Серьезно? — фыркнула она. — Твой гель для душа?
— Я странный, когда дело касается моей хрени.
— Считай, что я в шоке. Ты, наверное, обмочишь панталоны своей бабушки, если я случайно возьму твою бритву, да?
— Лишь прикоснись к ней, и я узнаю, Кинс.
— Кто ты? Какой-то помешанный на чистоте?
— Нет, мне просто нравятся, когда мое остается моим.
— Ох, так тебя никогда не учили делиться? Ну, помнишь, когда сидишь в кругу и передаешь печеньку. — Кинси встала на цыпочки и похлопала меня по щеке. — Не волнуйся, я не украду твою печеньку, Миллер, даже если ты будешь запихивать ее мне в рот.
Я застонал.
Она шлепнула
И я чуть не сломал столешницу, когда, уходя, она вильнула попкой.
ГЛАВА 5
ДЖЕКС
Ублюдок не брал трубку.
Ну, конечно, бля.
Я снова посмотрел на фотографию. Я не мог перестать это делать — каждый человек на нашей планете мог видеть, как моя сестра липла к Миллеру так, словно ей необходимо использовать его легкие, чтобы получить следующую дозу кислорода.
Вызов снова отправился на голосовую почту.
Зарычав, я хлопнул рукой по гранитной столешнице и посмотрел на телевизор. В такой ситуации ни единого шанса, чтобы посмотреть записи игр прошлого сезона и сделать заметки.
Варианты.
Чтобы успокоиться, я сделал вдох через нос и выдохнул через рот, повторил этот процесс еще пять раз, затем спокойно сел на диван и позволил себе сосредоточиться на умиротворяющем звуке часов, тикавших на заднем плане.
Тишина оглушала.
Я сжал кулаки.
Моя вина.
Я сказал, что они должны притвориться, что встречаются.
Мне нужно прекратить делать поспешные выводы. Успокоиться, черт побери, и подумать о том, что могло подтолкнуть двух человек, которые этим утром выглядели так, словно были готовы поубивать друг друга, к поцелую… к такому поцелую.
Я закрыл глаза.
Затем быстро их открыл и снова схватил телефон, на этот раз посмотрел на угол съемки фотографии. Там стоял кто-то еще.
Любой наш товарищ по команде посмотрел бы в другую сторону или дал бы Миллеру «пять». Либо так, либо начал бы писать свой некролог.
Но не Андерсон.
Засранец Андерсон был достаточно хитроумным, чтобы сделать фото и запостить его везде, где только можно, но зачем? Чтобы доставить неприятности Миллеру? Чтобы меня выставили из команды после того, как я бы узнал, кто сделал фото, и надрал бы ему задницу? Сезон еще не начался. У менеджеров связаны руки, да и проблемы у них посерьезнее, чем поцелуй их звездного игрока с одной из черлидерш.
Ревность?
Или, возможно, он пытался разоблачить их блеф?
Возможно, он не поверил в то, что они состояли в отношениях, Бог свидетель, что он был осведомлен в том, как я отношусь к возможности, что Кинс будет встречаться с футболистом.
А если он не поверил в их ложь.
То не будет держаться от нее подальше.
Я откинулся на спинку дивана и застонал.
Я отказывался рисковать и сосредотачиваться не на футболе и отце, а даже на малейшую возможность того, что Андерсон снова испортит жизнь Кинс.
У меня сдавило в груди.
Мысли путались, вынося на первый план мрачные воспоминания о том, как нес в дом маленькую Кинси, а еще кровь, ее крики. И о том, как годы спустя она встречалась с Андерсоном, и пустота на ее лице не давала покоя. Этот контролирующий ублюдок должен сидеть в тюрьме.