Несравненная
Шрифт:
Аморита была светлой как день, ее волосы напоминали цвет раннего солнца, которое только-только просыпается на востоке.
У нее был традиционно английский, бледно-розовый цвет лица. Кожа была белее, чем Гарри когда-либо видел, разве что у их матери.
Глаза у девушки были огромные, и казалось, все ее личико, маленькое и немного заостренное, состояло из одних только глаз. Но они отнюдь не были голубыми, а отливали зеленым цветом бегущего ручья, переливающегося на солнце.
«Она прелестна!» — подумал про себя Гарри с изумлением, как будто
Он понял, что будет просто преступлением привести девушку в общество мужчин, которые начнут преследовать ее по причинам, о которых он даже думать боялся.
— Что ты уставился на меня, Гарри? — неожиданно спросила Аморита.
— Я думаю, что бы нам такое… гм… сделать, чтобы ты выглядела, как… гм… ну, как актриса, — ответил Гарри, спотыкаясь на каждом слове.
— Не беспокойся об этом, — сказала ему сестра. — Помнишь, когда мы играли в домашнем театре на Рождество, мама показывала мне, как правильно наложить грим, и после спектакля все мне делали комплименты, как я хорошо с этим справилась.
— Куда ты дела краски и пудру? — поинтересовался Гарри.
— Это все где-то дома, — ответила Аморита. — Не волнуйся, я найду.
— Тебе придется все время ходить накрашенной, пока ты будешь находиться в замке Элдридж, — предупредил Гарри.
— Так называется замок графа? — осведомилась Аморита. — Раз у него есть свой родовой замок, у тебя тоже должен быть свой. Гарри, я уверена, это знак свыше, это судьба. Тебе обязательно улыбнется удача!
— Удача повернется к нам спиной, если граф узнает, кто ты на самом деле, — резко ответил он. — Поэтому послушай, Аморита, ты должна отправляться домой, а я приеду завтра.
Он задумался на мгновение перед тем, как продолжить:
— Надеюсь раздобыть тебе одежду для этого дурацкого фарса. А ты сможешь потренироваться с гримом, ну, как ты там это делала на Рождество, чтобы выглядеть как настоящая актриса. Ты меня поняла?
Аморита кивнула:
— Конечно, я все поняла. Я думаю, ты делаешь из мухи слона. Да и, в конце концов, если, как ты говоришь, все другие женщины, приглашенные на вечер, — настоящие актрисы, на меня никто и не взглянет!
Гарри очень хотелось, чтобы это оказалось именно так.
Он чувствовал, что его затягивает все глубже и глубже в темный омут, который обязательно проглотит его целиком.
— Теперь нам нужно ехать к нянюшке, — сказала Аморита, — и ты должен поговорить с хирургом. Скажу тебе, он очень отталкивающий тип.
— Ладно, — согласился Гарри. — Но после этого ты сразу же возвращаешься в деревню.
Он заметил, что сестра смотрит на него вопросительно, и поспешил объяснить:
— Никто в Лондоне не должен видеть тебя со мной, особенно когда ты вот так смотришь на меня. Иначе потом, на вечере в замке Элдридж, ни одна душа не поверит, что ты та, за кого себя выдаешь.
— Да, конечно. Это разумно, — сказала Аморита. — В любом случае, судя по тому, на что я сейчас похожа, никто не посмотрит на меня дважды.
С этими словами
Без сомнения, он мог скопить немного денег, чтобы купить сестре хотя бы одно приличное платье.
В оправдание себе он говорил, что просто он не такой же хороший и удачливый лошадник, как его отец.
Они отправились в больницу, где их встретила суровая, неприветливая матрона.
Когда Гарри назвал ей свой титул, женщина стала гораздо приветливее.
Она показала молодым людям палату, предназначавшуюся для их няни. Палата была рассчитана на одного человека.
— Это немного дороже, чем общая палата, — сказала матрона, — но, я уверена, что вы, конечно же, хотите, чтобы человек, который заботился о вас с самого детства, содержался именно в таких условиях.
Слегка поколебавшись, Гарри согласился.
Они пошли искать Нэнни.
Ей как раз давали чай в приемном покое, где располагались пациенты, ожидавшие осмотра врача.
Аморита обняла и поцеловала свою старую нянюшку.
— Все хорошо, Нэнни, дорогая, — сказала девушка. — Гарри договорился, чтобы тебя поместили в удобную отдельную палату. И ты знаешь, говорят, что сэр Вильям Томсон — самый лучший хирург в Лондоне! Он лечит даже его королевское высочество!
— Ну, тогда, надеюсь, он быстро меня поставит на ноги, — ответила Нэнни.
Гарри рассмеялся:
— Уверен, если он этого не сделает, ты поговоришь с ним по-своему, и ему ничего не останется, как выполнить тою просьбу. Иначе пусть пеняет на себя!
Нэнни улыбнулась и сказала:
— Это же целая куча денег, господин Гарри! Лучше уж я отправлюсь домой и буду дожидаться, пока меня приберет Господь.
— Ты не сделаешь ничего подобного, Нэнни! — воскликнул молодой человек. — Нам ты нужна гораздо больше, чем Господу Богу, да и замок без тебя будет пустым и неродным.
На глаза старой нянюшки навернулись слезы, и Аморита подумала, что Гарри сказал очень правильные слова, как раз те, которые и нужно было сказать.
Нэнни души не чаяла в Гарри.
Аморита всегда знала, что для их матери и старой нянюшки из двух детей самым любимым ребенком был брат, девочке отводилось второе место. Зато она была бесспорной любимицей и участницей всех затей отца. И хотя девушка никому об этом не говорила, она отчаянно скучала по нему.
Сейчас же, глядя на Нэнни, улыбающуюся Гарри, она мысленно обратилась к отцу с мольбой; «Папа, пожалуйста, помоги нам, — попросила Аморита. — Я знаю, что Гарри не хочет брать меня с собой в замок Элдридж на эту вечеринку, и я знаю, что ты и мама были бы в шоке, если бы узнали, что я буду притворяться там актрисой. Но мы должны спасти Нэнни, нам нужно что-то делать с замком, пока он не рухнул совсем, и помочь всем людям, которые зависят от нас, ведь они нам так преданны, а мы не можем даже частично оплатить их труд. Пожалуйста, пожалуйста… где бы ты ни был… помоги нам!»