Несравненное право
Шрифт:
Глава Церкви Единой и Единственной и не подумал благословить тех, кто должен был спуститься в старинный ход. Да и то сказать, зачем благословение эльфам, да и эландцы шарахались от церковных церемоний. Провожающий и уходящие расстались не как пастырь и паства, а как соратники и друзья.
Первым в сырую тьму ступил Эмзар. Рене знал, до какой степени эльфы не переносят темноту и замкнутые пространства, и лишний раз подивился самообладанию короля-Лебедя и тех, кого он взял с собой. Затем настала очередь самого Рене и полутора десятков морских стрелков. Рене в последний раз вдохнул свежий воздух побережья и решительно шагнул вниз. Им предстояло пробраться в Кантиску подземными тропами, остальных же во главе с Мальвани и Феликсом ждал беспримерный пеший марш через поля
Мальвани и Феликс атакуют узурпатора во время штурма, предварительно согласовав время с осажденными. Эмзар и эльфийские маги должны будут нанести неожиданный для Годоя удар из крепости, чтобы тот напрочь забыл обо всем остальном. Тогда внезапность компенсирует численный перевес. Конечно, существовала опасность, что разведка Годоя обнаружит чужую армию, но идти решено было по ночам, а Клэр и Нидаль обещали прикрытие и содействие Хранителей и Хозяев. К тому же Годой должен думать, что Мальвани с Феликсом все еще торчат у Гверганды. Должен, но думает ли? Тарскиец хитер и непредсказуем. Он все время творил почитаемое невозможным и выигрывал, Аррой и сам был таким.
Узкий покатый ход шел вниз и вниз. Кто бы его ни проложил, он не слишком заботился об удобстве и уж точно не предполагал, что этой душной щелью одновременно попробуют пройти много людей. Именно поэтому пришлось отказаться от столь привлекательной идеи провести в Кантиску подкрепление. Здесь могла пройти сотня человек, не более… Ноздреватый, словно бы плачущий камень нависал над головами, люди шли молча, наступая на пятки друг другу, понимая, что обратно дороги нет. Каждый второй нес светившийся голубым эльфийский шарик, слегка разгонявший тьму. Время как будто остановилось. Казалось, они идут вечность и всегда будут так идти, видя лишь плечи и голову шагающего впереди и ощущая на затылке чужое дыхание. Хорошо хоть пол вскоре выровнялся и оказался не скользким.
Рене молча шел за эльфами, на всякий случай отставая от них на несколько шагов, чтобы, если что, дать идущим впереди хоть какую-то свободу маневра. Страшно маринеру не было, скорее тоскливо. Три дня дороги в затхлой темноте, лишь едва разгоняемой светом эльфийских шаров, три дня без солнца, неба, ветра… Только звук своих и чужих шагов, молчание и мысли. О том, правильно ли они поступают, о том, что было когда-то и что будет потом, удастся ли их замысел и так ли велик военачальник Годой. И еще отчего-то он думал об Эстель Оскоре. Не как о сильной фигуре на эрметной доске и не как о последней надежде в схватке с Ройгу, а как об одинокой и гордой женщине, которую адмирал Аррой хотел еще увидеть в этой жизни.
Глава 31
Было тихо и тепло, пахло мятой и отцветающим красульником. До Кантиски оставалось еще несколько дней езды, и Роман торопился.
Местные хозяева были беспечны и глупы, но все же от них удалось добиться относительно связного рассказа о том, как Святой дорогой проходила армия Годоя. Хвала Великому Лебедю, никакого Осеннего кошмара лесные духи не учуяли, а значит, Михай понадеялся на свою военную силу. Что ж, на этот раз тарскийский господарь может нарваться. Прашинко уже наверняка успел сообщить Рене о разгроме тарскийской армии и уходе гоблинов. Жаль, конечно, что нельзя привлечь горцев к арцийской войне, но политика есть политика. Гоблины в глазах арцийцев и фронтерцев намертво связаны с узурпатором, и нельзя показывать, что защитники правого дела черпают из той же чаши…
Роман достаточно знал Рьего, чтобы понимать: тот не станет сидеть и ждать, когда Годой приберет к рукам Святую область и Кантиску. Эльфу было интересно, как герцог умудрился уничтожить армию Марциала, но Пылевичок не отличался любопытством и о подробностях не расспросил. Впрочем, это уже дело прошлое. Сейчас главное — Кантиска! Только
Рамиэрль не сомневался, что ему удастся так или иначе пробраться в осажденный город. Он полагал, что небольшие чудеса, которые он намеревался устроить, поднимут дух защитникам, да и побывать в храме Эрасти не мешало, вдруг Церна приготовил еще какой-то сюрприз? На последнее, впрочем, бард не слишком рассчитывал, он и так больше года гонялся за миражами в детской надежде отыскать кого-то сильного и мудрого, кто с ходу победит всех врагов или, на худой конец, хотя бы научит, что и как делать. Увы… Эрасти оказался недоступен, хотя по некоторым признакам действительно мог сладить с ройгианской напастью. Пустышкой оказалась и Ночная Обитель. Да, теперь Роман знал, почему Светозарные покинули Тарру и что двое из них не хотели ее бросать на произвол судьбы и предприняли кое-что для защиты оставляемого мира… Спасибо им, конечно, но тень Ангеса ничего не знала о последних событиях и могла лишь вздыхать о прошлом… Смешно, но самое главное, а именно кольцо Эрасти, Роман нашел в начале своего пути, а потом словно бы в насмешку отправился на край света, чтобы вернуться, твердо зная, что ни боги, ни маги Тарре не помощники.
Правда, совсем уж зряшным Роман свой поход не считал. Он обрел союзников, позволивших очистить Таяну от годоевской нечисти, нашел и похоронил Уанна, побывал на том поле, где некогда его предки покрыли себя славой, обернувшейся позором… Седое поле жило своей особенной жизнью, и, похоже, оно признало его. Как бы то ни было, белые птицы помогли ему убедить гоблинов в своей правоте, хотя сначала он повел себя не лучшим образом. Если бы не Криза… Эльфу очень хотелось знать, как она там, в Высоком Замке, рядом с предметом ее девичьих грез. Уррик слишком влюблен в Илану, чтобы обратить внимание на свою соплеменницу, нужно что-то совершенно необычное, чтобы его гоблинский знакомец заметил очевидное!
Странное дело, Роман негодовал на слепоту Уррика и вместе с тем отчаянно не хотел, чтобы тот преподнес Кризе расшитый бисером платок, как того требовали горские обычаи. И вообще, лишившись своей спутницы, Рамиэрль из Дома Розы почувствовал себя странно одиноким. Наверное, все дело было в том, что ни с кем он еще не проводил столько времени, да еще наедине. Зима в горах на двоих сблизит не только эльфа с орком, но и оленя с волком… Роман усмехнулся, представив себе, что сказала бы по этому поводу Криза, так и не научившаяся нормально связывать слова. Впрочем, ей это шло… Роман очень надеялся, что в Высоком Замке с девушкой ничего не случится, но все равно не нужно было там ее оставлять. Он бы ее и не оставил, если бы не дурацкая гордость и боязнь… Боязнь чего? Того, что она догадается, что он не хочет оставлять ее с Урриком?! И из-за этого он бросил ее одну в этом гадючьем гнезде, где собрались твари, залившие Таяну кровью?! Хорошо хоть бледные оттуда убрались, вопрос — куда?
Роман проехал через всю южную Таяну и нигде не почувствовал признаков ройгианской магии. Это настораживало. Куда они попрятались? Почему молчат?
Резестанты, прежде чем подойти к Высокому Замку, проутюжили степную часть страны вдоль и поперек и не обнаружили даже следов «жнецов». Конечно, те могли уйти в Арцию, ведь Стражей Горды больше не было. Роман долго стоял на том холме, где они с Герикой разговаривали со Всадниками. О них теперь напоминала лишь причудливая груда оплавленных камней, из которой струился поток солоноватой, как слезы или кровь, воды. Роман, в который раз за последнее время, отдал последний долг погибшим соратникам. Темно-лиловые траурные вьюнки оплели черные блестящие камни, большего Роман сделать не мог, разве что приложить все свои силы и умение для того, чтобы Белая Тварь издохла окончательно и бесповоротно.