Нестандартный ход 2. Реванш

verdes De ojos

Гостья, почувствовав внимание к своей персоне, оборачивается на пару мгновений, одарив их мимолетным взором, и снова отворачивается.

Пальцы Лены на изгибе локтя Разумовского сжимаются, выдавая напряжение.

Каптелин вздыхает, но благоразумно помалкивает. Ему еще не простили реакций на бывшую жену.

А Остапчук обретает дар речи:

— Я просто обязан встать в очередь тех, кто собирается ей сообщить, как она красива...

— Эта девушка не любит говорить о своей внешности, комплименты ее не трогают, — безразлично подмечает Рома,

поднося бокал ко рту.

— Ты ее знаешь? — смотрит на него с надеждой собеседник.

— Я на ней женат... — усталость испаряется, но, немного поразмыслив, мужчина всё же делает крупный глоток, — был. Был женат...

Добро пожаловать в продолжение истории Ромы и Элизы. Кто не читал, ссылка на первую часть: https:// /ru/book/nestandartnyi-hod-b435702

Буду очень благодарна за вашу поддержку: добавление в библиотеку, комментарии, лайки, награды, подписка на автора — всё это вдохновляет, помогает писать в разы быстрее и лучше.

Глава 2

«— Вы меня больше не любите? — Вовсе нет, Вы просто заразили меня своим равнодушием». Син Ричи «Продажный мир»

Детские пальчики медленно скользят по ее ладони, и Элиза лишь усилием воли заставляет себя не вздрагивать. Рука Богданы теплая и нежная, а доверительные прикосновения вызывают трепет и рождают особенные реакции, которые, казалось, давно забыты.

Эти эмоции застревают комом в горле.

Девушке хочется обнять племянницу, прижать к груди, вдохнуть божественный аромат. Она ведь была лишена этого целых три года. Да и Бодя явно даже спустя столько времени весьма расположена к тете, тянется к ней, преданно заглядывает в глаза, ждет проявления любви...

А Элиза не может. Будто следуя строгому внутреннему запрету.

Немигающим взглядом смотрит на действия девочки и не шевелится.

— Ты в порядке? — незаметно подошедшая сестра мягко отводит дочь в сторону и велит ей пойти поиграть с другими детьми.

— Да, — рассеянно отвечает девушка, наблюдая, как маленькая егоза в воздушном розовом платье скачет к группе таких же сорванцов, будто только и ждала разрешения матери. — Наверное, у меня жесткая акклиматизация, я до сих пор немного дезориентирована.

— Скорее всего. Ничего, это быстро пройдет. Главное, что ты теперь с нами, — Ева приобнимает ее за плечи, — как я по тебе скучала, Элиз... И как хорошо, что ты вернулась...

— Угу... Только… после возвращения я рассчитывала на тихое семейное празднование Нового года. А попала на пир с чужаками. С каких пор мы настолько тесно общаемся с Разумовскими, что устраиваем совместные вечера?..

Элиза недоуменно обводит глазами арендованный для мероприятия зал и поочередно задерживается на гостях. Она никак не ожидала увидеть в Новогоднюю ночь столько людей — начиная с родственников-Мамиконянов, заканчивая представителями Разумовских. Которые не очень-то и жаловали своих сватов. Вообще-то.

Как же всё странно.

—

Ну, это была инициатива Аристарха Станиславовича, а не наших родителей, — Ева кивком головы указывает в сторону свекра. — Он очень настаивал. Сначала мама с папой отнекивались, а позже с огромным трудом согласились прийти и позвать родных.

— Ещё бы они сразу согласились! Их существование столько лет демонстративно игнорировали, а теперь кое-кому приспичило наладить контакт с генофондом снохи — и это весьма подозрительно, — прерывается тяжелым вздохом пламенная речь. — Боже, а я так мечтала отсидеться дома, пожевать мандарины в своей комнате, — Элиза покосилась на улыбающуюся какому-то персонажу племянницу. — Бывшей комнате, так подозреваю. Хорошо, хоть дети счастливы в компании аниматоров...

До боя курантов оставалось около двух часов. Шум и веселье отвлекали от непрошенных мыслей. Девушку терроризировали расспросами о жизни в Европе, не оставляя шансов на вожделенное уединение. Но в какой-то момент она всё же сумела оторваться от всех и обосноваться подальше. У самого дальнего от столов окна было относительно безлюдно, потому что елка стояла в противоположном углу, и именно там резвились дети и бдели за ними взрослые.

— Удивительно, что ты не участвуешь в общем веселье. Я думала, это у вас в крови...

Элиза медленно оборачивается и удостаивается холодной полуулыбки Анастасии Ильиничны. Бабушки Разумовских. Наверное, впервые девушку всё же одолевает сожаление, что они с сестрой умудрились когда-то выйти за родных братьев. Участь встречаться с неприятными недородственниками неминуема даже после расставания с мужем. Эта мадам терпеть не могла её и в качестве жены старшего внука, считая недостойной Ромы. А сейчас, когда она стала бывшей женой, и вовсе отпала надобность любезничать.

— «У нас», как понимаю, это — у дикарей, спустившихся с гор?

— Всё так же дерзишь, — презрительно сужает почти прозрачные глаза.

В ответ Элиза подчеркнуто медленно проходится по женщине пристальным взглядом. Восхищенным, черт возьми. Ей лет семьдесят пять, но сохранилась — просто шикарно. И совершенно не дашь этот возраст.

— Вы, получается-таки, убили Белоснежку, мадам? По старинке — яблочком? Или просто плюнули в нее, прикончив концентрацией яда в слюне?

— Что? — непонимающе вытягивается ухоженное лицо.

— Прекрасно, говорю, выглядите! — губы девушки за долю секунды складываются в неискреннюю улыбку и так же резко возвращаются в исходное положение. — Но не настолько, чтобы у меня появилось реальное желание общаться с Вами.

Вероятнее всего, разговор на этом окончился бы. И они разошлись бы без существенных потерь, поупражнявшись в словесной баталии. Но именно в данный момент внимание обеих привлекла входящая в помещение пара.

Рома с Леной.

Круэлла — а именно так Анастасию Ильиничну когда-то окрестила Элиза — тут же язвительно выдает, кривя свой миниатюрный рот: