Нестрашная сказка. Книга 2
Шрифт:
— Ну, — безразлично откликнулся джинн.
— Котурны гну! Выкладывай, что тебе не нравится?
Энке молча ковырял острым камешком твердую, как обожженная глина землю.
— Давай все выясним тут. Если я тебе не подхожу, так и быть, продам лампу на первом же базаре приличному человеку. Или подарю. Могу вообще оставить на перекрестке. Говори, что тебе не так?
— Ты чародей!
— С чего ты взял? — ненатурально удивился Лекс.
— Ты руками воду искал. Ты кости под землей видишь. Ты много знаешь. Ты говоришь на языке, который давно
Джинн выкрикнул последнее слово с отвращением. У Лекса начало покалывать кожу, как перед грозой — во как парень разволновался!
Приходилось, однако, признать, что претензии противной стороны имели под собой некоторую почву. Но Лекс всю дорогу как раз и пытался объясниться. Не его вина, что упрямый дэв отказывался слушать.
— Почему это я Александр? — возмутился Манус Аспер, как будто это было самым главным.
— Ты на него похож!
— Да мало ли кто на кого похож? Ты вот похож на одного бандита: фас, профиль, замашки. Я же не утверждаю, будто именно ты старушку топором тюкнул. Что касается моих способностей: там, где я родился, все так могут.
— А где ты родился? — Энке растянул губы в наисладчайшей улыбочке и даже голову на сторону склонил.
К такому повороту разговора Лекс оказался не вполне готов. По дороге обдумывал какие-то варианты, но что придется растолковывать темному джинну основы мироздания, не предполагал.
Да и фиг с ним! Наше дело — сказать, поймет или нет — его проблемы.
— Ты знаешь только один мир — этот. А миров на самом деле много, — начал Лекс, поудобнее устраиваясь для вдумчивого разговора.
У Энке задергалась щека. Не исключено, он предпочтет еще сто лет сидеть на песке и ждать следующего хозяина, нежели жить бок о бок с психом. Но отступать уже стало некуда.
— Выслушай! Положи камень на место, иначе пропустишь много интересного. Молодец! Мы называем эти миры секторами. Смотри, — Лекс начертил кривоватый круг и пересек его несколькими диаметрами. — Существуют точки или проходы, по которым можно переходить из одного сектора в другой. Я как раз воспользовался таким проходом. Только никогда не знаешь точно, в какие времена тебя занесет. С местностью более или менее ясно, с эпохой полный мрак.
Он выложил все на одном дыхании, одновременно прикидывая, куда удирать. А еще следовало помнить, что джинны в принципе сильнее и быстрее человека.
Точек перехода поблизости не имелось. Лекс их обычно чувствовал. Так же он чуял, стоит сворачивать на грань или за ней могут оказаться места для жизни уже вовсе непригодные. Из устья некоторых переходов так разило — будешь бежать как ошпаренный.
У Энке сделалось озадаченное лицо. Он зачем-то потыкал пальцем в рисунок, поводил носом, будто принюхиваясь, потом залез рукой под куртку и стал царапать грудь.
— Точно не Александр? — спросил он.
— Да какой Александр-то?!
— И как там живут?
— Где?
— В твоих треугольниках.
— В секторах. Нормально. Хотя, это как
— Не знаю никакого Зигфрида, — сварливо оборвал Энке. — Ты не увиливай! Царь Александр у вас был?
— Македонский?
— Вроде того.
Солнце оказалось точно за спиной Энке, превратив его в плоскую фигуру мрака: мощные ноги, широкие бедра, покатые плечи и слегка растопыренные руки, которые из-за бугристых мышц не прижать к бокам.
— Александр Македонский, он же Великий, он же Двурогий, — скороговоркой зачастил Лекс. — Его мамаша Олимпия утверждала, что зачала дитя от бога Зевса. Верили далеко не все. Муж точно не верил. За это сынок организовал ему покушение со смертельным исходом. В восемнадцать лет Александр собрал армию, покорил много стран. После его смерти империя распалась.
— А кто в его армии служил?
— Да, кто ни попадя! Сейчас вспомню… костяк составляли македонцы, остальные — с бору по сосенке — присоединялись по ходу дела.
Солнце, выглянув из-за плеча Энке, ударило Лекса по глазам.
— Отступи на шаг вправо, — попросил человек. — Вправо, а не влево! Что значит, относительно кого?! Относительно себя! Мне тоже печет. Ты же рядом со мной сидеть брезгуешь, вот и загорай.
— Женщины в его армии были? — тоном дознавателя потребовал джинн, и не подумавший подвинуться.
— А в какой армии их нет?! Маркитантки, гетеры, сестры милосердия, флейтистки, поварихи, подруги, жены…
— Вот тут ты врешь! Не было в армии Александра женщин. Они ж там все друг другу…, - Энке споткнулся. — Он же провозгласил междубратскую любовь. А триста спартанок встали у Фермопил и держались до прихода амазонок. Там-то Александру с его красавчиками и пришел полный и окончательный расчет.
— Да ты что?! — Лекс натурально покатился от хохота. — Нет, конечно, греки в те времена далеки были от идеала нравственности, но не до такой же степени. Наш Александр, кстати, в каждой завоеванной стране женился на тамошней царевне. Детей нарожал! В некоторых секторах даже род такой остался — Александриды. А в некоторых — только упоминание: родился, воевал, зарезали, помер. Слушай, а я точно на него похож?
— Один к одному, — джин скривился как от кислого.
— А за что, мой энергетически неуравновешенный друг, ты его так не любишь? — наконец спохватился Лекс.
— Один соратник по борьбе Александру лампу подарил. Дальше рассказывать?
Пустыня из коричневой постепенно становилась грязно-розовой. Тени обрели четкие границы. Под скалой еще сохранялись остатки ночной свежести, за пределами воздух уже истаивал, знойными струйками.
Энке наконец покинул пьедестал, на котором промитинговал все утро, но уселся в отдалении. Физиономия джинна оставалась пасмурной, хотя и без прежней агрессивности.